В Народном музее принцев Ольденбургских состоялся очередной увлекательный вечер

3 октября, в Народном музее принцев Ольденбургских прошел вечер, посвященный 200-летию герцога Максимилиана Лейхтенбергского, внука французской императрицы Жозефины, супруги Наполеона и отца рамонской принцессы Евгении Ольденбургской.

Напомним, что Евгений приехал в Россию, чтобы участвовать в кавалерийских маневрах, и был тепло принят императорской семьей. Вскоре он женился на великой княжне Марии Николаевне, дочери Николая I. Герцог был талантливым человеком, оставившим яркий след в истории России. Максимилиан обладал обширными познаниями в области естественных наук: он открыл в России первое промышленное гальванопластическое предприятие по изготовлению барельефов и статуй, а также был главноуправляющим Института корпуса горных инженеров.

Гости вечера услышали историю жизни и деятельности Максимилиана Лейхтенбергского. Вспомнили и его замечательную дочь, принцессу Евгению Максимилиановну Ольденбургскую, так много сделавшую для процветания Воронежского края. Об этом рассказали руководитель музея Людмила Образцова и Галина Сокольская.

Кроме того, на вечере выступил действительный член Совета Объединенного Дворянства, почетный член клуба «Друзья Дома Ольденбургских» Геннадий Шимко. Несколько классических произведений исполнила преподаватель Рамонской школы искусств Елена Стрыгина.

По традиции, вечер закончился дружеским чаепитием.

Наша справка:

Максимилиан Иосиф Евгений Август Наполеон Богарне был вторым сыном Евгения Богарне (сына Жозефины и пасынка Наполеона Бонапарта) и Августы из Виттельсбахов, принцессы Баварской, дочери короля Баварии Максимилиана I. После смерти в 1835 г. его старшего брата Августа, к нему перешел титул герцога Лейхтербергского.

Окончив учёбу, Максимилиан поступил лейтенантом на баварскую службу и вскоре был назначен командиром 6-го кавалерийского полка, как ранее его отец и брат. В 1837 г., по поручению своего дяди баварского короля Людвига I, он посетил Россию, чтобы участвовать в кавалерийских маневрах. Макс был тепло принят императорской семьей и познакомился с дочерью царствовавшего Николая І Великой княжной Марией Николаевной. В октябре 1838 г. он стал её женихом, а 2 июля 1839 г. состоялась их свадьба. После этого Максимилиан получил от императора титул Императорского Высочества, чин генерал-майора русской службы и стал шефом гусарского полка, впоследствии командовал 2-ой гвардейской кавалерийской дивизией, стал главноуправляющим корпуса горных инженеров. В 1845 г. он уступил за 20 миллионов правительству Папы свои владения в Церковной Области, купил имение в Тамбовской губернии и таким образом окончательно обосновался в России.

Максимилиан был человеком любознательным и просвещенным. Он обладал явной склонностью к наукам, в частности, глубоко интересовался гальванопластикой, электро-химической металлургией, минералогией. Теоретические познания герцога в минералогии получили практическое применение, когда в 1844 г. император Николай І назначил его главноуправляющим институтом корпуса горных инженеров. При участии Лейхтенбергского близ Петербурга был выстроен завод, производивший бронзовые отливки. На этом предприятии были изготовлены первые в России паровозы, много лет служившие для Царскосельской железной дороги.

Во время управления институтом герцог не раз посещал уральские заводы с целью ревизий. В 1845 г. во второй половине августа Максимилиан Лейхтенбергский совершил путешествие для осмотра Пермских горных заводов. Его путь лежал по маршруту Москва–Владимир–Нижний Новгород–Казань–Екатеринбург. Далее он планировал через Златоустовский завод вернуться в Санкт-Петербург. Именно во время этого путешествия Максимилиан посетил юго-восточную часть Вятской губернии.

30 августа Максимилиан Лейхтенбергский прибыл в уездный город Малмыж, где по случаю приезда столь высоко гостя был устроен большой народный праздник. Герцог прибыл не один, а с достаточно большой и именитой свитой. В нее, в частности, входили племянник великого полководца Багратиона – Петр Романович и сенатор, герой русско-турецких войн середины XIX в. Петр Чевкин. Максимилиан прибыл в город в районе 17:00 и тут же отправился на официальное мероприятие, на которое также прибыли Вятский губернатор Аким Иванович Середа и Малмыжский городской голова. Званый ужин продлился до 19:30, когда под крики «Ура» герцог покинул Малмыж и поехал дальше по Сибирскому тракту.

Следующим населенным пунктом Вятской губернии, где остановился Лейхтенбергский, стала небольшая деревня Мукикакси, где «гость изволил пить чай». 1 сентября в 5 часов утра Максимилиан со свитой уже прибыли в Воткинский завод. За исключением литургии почти все свое время пребывания гость посвятил осмотру завода, «тщательному обзору всего производства в заводских мастерских и посетил также арсенал». Губернская пресса коротко упомянула об этом визите: «…Герцог Максимилиан Лейхтенбергский, супруг Марии Николаевны, дочери Императора Николая Павловича, прибыл в Ижевск для осмотра завода в местностях около Воткинскаго завода, им была организована невиданная, конечно, по великолепию и размерам охота на зайцев».

В Воткинске Лейхтербергский пробыл два дня и 3 сентября в 6 часов утра отправился в Ижевский завод. Путь до этого населенного пункта он проделал «по собственному желанию в употребляемых в Сарапульском уезде тарантасах». На осмотр Ижевского завода был потрачен всего один день и уже вечером уехал в Камсковоткинский завод. Все путешествие Лейхтербергского по уральским заводам длилось два месяца.

Приезд Максимилиана Лейхтенбергского стал значимым событием для Вятской губернии, в ночное время во всех деревнях, расположенных по тракту, по которому он передвигался, жители жгли смоляные бочки и освещали тем самым путь. Поздней осенью 1845 г. герцог Лейхтенбергский представил Николаю I отчет, в котором основательно высказывал свое мнение о ведении дела на Уральских заводах и подробно описывал их. В Екатеринбурге был освящён храм-колокольня с алтарём во имя Великомученика Максимилиана в память о посещении герцогом города в 1845 г. Однако во время этой поездки по Уралу и Поволжью герцог Лейхтербергский простудился и уже не поправился. После продолжительной болезни он умер 1 ноября 1852 г. в Санкт-Петербурге. Примечательно, что уже в 1865 г. сын Максимилиана – Николай, путешествуя по Каме на пароходе «Вотяк», остановился в г. Сарапуле Вятской губернии и посетил службу в местном Вознесенском соборе.

Второй сферой его интересов было искусство. В 1842 году Максимилиан был избран почетным членом Императорской Академии художеств, а на следующий год – ее Президентом. На этом посту он оставался до своей смерти 20 октября 1852 года. Максимилиан прожил всего 35 лет. 6 декабря 1852 года Николай объявил своим указом детей Максимилиана членами императорской фамилии с титулом «герцогов Лихтенштейн, князей Романовских».

* * *

Свадьба великой княжны Марии Николаевны и герцога Лейхтербергского, князя Эйхштетского Максимилиана

Эта свадьба была первым государственным и семейным торжеством, проходившим в новом Зимнем дворце, еще не до конца отстроенном. Свадьба Марии и Максимилиана состоялась при обстоятельствах не совсем обычных, которые старались не доводить до широкой публики, хотя во дворце давно уже ходили слухи, что предстоящий брак заключается не по любви и даже не по расчету, а по острой необходимости. Известно было, что восемнадцатилетняя Великая княжна Мария Николаевна двумя годами раньше влюбилась в князя Александра Ивановича Барятинского и даже намеревалась выйти за него замуж.

Барятинский, бывший четырьмя годами старше Марии Николаевны, в бытность свою в Школе гвардейских подпрапорщиков в 1831—1833 годах прославился своими кутежами и волокитством и был признанным заводилой среди петербургской «золотой молодежи». О свадьбе с таким человеком не могло идти и речи, тем более что за скандальные истории Барятинский был отправлен на Кавказ, где получил пулю в бок и золотую саблю с надписью «За храбрость».

Случилось это тотчас же, как только попал он на войну. Из-за ранения и награды его тут же отозвали в Петербург, восстановили в гвардии, и он даже стал одним из флигель-адъютантов цесаревича. Конечно же, в путешествие по Европе Барятинский с ним не ездил, но на свадьбу Марии Николаевны с Максимилианом, его счастливым соперником, был приглашен и в новом Зимнем дворце присутствовал.

Побывавший в Петербурге сразу после венчания голландский полковник Гагерн так писал о новобрачной: «Великая княжна Мария Николаевна мала ростом, но чертами лица и характера – вылитый отец. Профиль ее имеет также большое сходство с профилем императрицы Екатерины Великой в годы ее юности. Мария – любимица своего отца, и полагают, что в случае кончины императрицы она приобрела бы большое влияние. Она обладает многими дарованиями: уже в первые дни замужества она приняла в свои руки бразды правления». Правда, последнее замечание Гагерна о главенстве в новой семье свидетельствовало столько же о сильном характере Марии Николаевны, сколько и о мягкосердечии ее мужа. И хотя у герцога была весьма своеобразная, но все же и весьма славная родословная, в день свадьбы – 14 июля 1839 года – он был всего-навсего подпоручиком российской гвардии.

Он был двумя годами старше Марии Николаевны, хорош собой, высок и статен. Герцог был и прекрасно образован, что позволило ему в будущем занимать посты президента Академии художеств и директора Горного института – бесспорно, лучшего высшего учебного заведения России. Разумеется, что и происхождение его играло не последнюю роль в женитьбе на дочери императора. Подтверждением тому было и имя герцога – Максимилиан-Евгений-Иосиф-Огюст-Наполеон.

Его отцом был пасынок Наполеона Бонапарта – сын первой жены императора Франции Жозефины Богарнэ от ее брака с графом Александром Богарнэ, генералом республиканской армии, безвинно казненным якобинцами.

Выйдя во второй раз замуж за бедного молодого офицера, будущего императора, Жозефина открыла путь для блестящей карьеры своего сына Евгения и дочери Гортензии. Евгений в 23 года стал генералом, – впрочем, по заслугам, – а после вступления его отчима на престол – принцем Империи. В 1805 году он был провозглашен вице-королем Италии (королем Италии был сам Наполеон), а еще через год Бонапарт официально усыновил его и даже собирался объявить своим наследником. В 27 лет Евгений женился на дочери баварского короля принцессе Амалии-Августе, а еще через год добавил к своим титулам и титул князя Венеции. От этого-то брака в 1817 году и родился герцог Максимилиан Лейхтенбергский.

Его титул «герцога Лейхтенбергского» произошел от названия замка Лейхтенберг в одноименном ландграфстве в округе Пфальц, которое в год его рождения было уступлено баварским королем – дедом Максимилиана – своему зятю Евгению Богарнэ вместе с частью княжества Эйхштет. Это превратило новую территорию в герцогство Лейхтенбергское, отец Максимилиана, лишившийся всех своих титулов из-за поражения Наполеона, стал герцогом Лейхтенбергским и князем Эйхштетским с присвоением титула Королевского Высочества. За четыре года до свадьбы эти титулы – из-за бездетности его старшего брата – перешли к 18-летнему Максимилиану. Таким было происхождение зятя Николая I, нового Великого князя Российского императорского дома, Его Императорского Высочества герцога Лейхтенбергского.

Оказавшийся на их свадьбе Астольф де Кюстин отметил любопытное для всякого француза совпадение: венчание состоялось в день 50-й годовщины взятия Бастилии, что настроило маркиза на особый лад. Увидев Николая в церкви Зимнего дворца, он был поражен и августейшей четой, и отношением к ней окружающих, и роскошью и великолепием обряда:

Стены, плафоны церкви, одеяния священнослужителей – все сверкало золотом и драгоценными камнями. Здесь было столько сокровищ, что они могли поразить самое непоэтическое воображение… Я мало видел могущего сравниться по великолепию и торжественности с появлением императора. Он вошел с императрицей в сопровождении всего двора, и тотчас мои взоры, как и взоры всех присутствующих, устремились на него, а затем и на всю императорскую семью. Молодые супруги сияли: брак по любви в шитых золотом платьях и при столь пышной обстановке – большая редкость, и зрелище поэтому становилось гораздо интереснее. Так шептали вокруг меня, но, – добавлял умный и проницательный де Кюстин, – я лично не верю этому чуду и невольно вижу во всем, что здесь делается и говорится, какой-либо политический расчет».

Недалекое будущее доказало его правоту – развитая интуиция, знание жизни и незаурядный психологизм известного писателя не подвели француза: хотя брак Марии и Максимилиана был отнюдь не бездетным – за двенадцать лет у них родились четверо сыновей и три дочери, – однако ходили упорные слухи, что многие герцоги и герцогини Лейхтенбергские имеют других отцов.

Описывая церемонию венчания, де Кюстин обратил внимание на то, что по окончании обряда корону над головой невесты держал ее брат – цесаревич Александр, а корону над головой герцога Лейхтенбергского – граф Петр Петрович Пален, русский посол в Париже, сын одного из главных заговорщиков – убийц Павла I. Таким образом, замечал де Кюстин, сын убийцы призывал благословение небес на голову внучки убитого, что не могло не показаться странным. Однако не только это удивило наблюдательного путешественника: первыми лицами во время свадьбы оказались не жених, не невеста, не священники, а находившийся всегда в центре внимания отец невесты, император Николай.

«Император – всегда в своей роли, которую он исполняет, как большой актер. Масок у него много, но нет живого лица, и когда под ними ищешь человека, всегда находишь только императора.

Думаю, что это можно даже поставить ему в заслугу: он добросовестно исполняет свое назначение. Он обвинял бы самого себя в слабости, если бы мог допустить, чтобы кто-нибудь хоть на мгновение подумал, что он живет, думает и чувствует, как обычные люди. Не разделяя ни одного из наших чувств, он всегда остается лишь верховным главой, судьей, генералом, адмиралом, наконец монархом, и никем другим».

Николай и здесь всем распоряжался, не подавая, конечно, никаких команд, но приказывая взглядом и движением мышц лица, за выражением которого неотрывно следили все. «Его гордое равнодушие, его черствость – не прирожденный порок, а неизбежный результат того высокого положения, которое не сам он для себя избрал и покинуть которое он не в силах. Как бы то ни было, но совершенно особая судьба русского императора внушает мне сострадание: можно ли не сочувствовать его вечному одиночеству, его величественной ссылке?» – добавлял де Кюстин.

По окончании венчания молодые, августейшая чета, императорская фамилия и все присутствующие были приглашены в восстановленный дворец, в одной из зал которого был накрыт стол на тысячу человек. Кюстин так описывал этот праздник: «Это была феерия, и восторженное удивление, которое вызвала у всего двора каждая зала восстановленного за один год дворца, придавало холодной торжественности обычных празднеств какой-то особый интерес. Каждая зала, каждая картина ошеломляли русских царедворцев, присутствовавших при катастрофе, но не видевших нового дворца после того, как этот храм по мановению их господина восстал из пепла. Какая сила воли, думал я при виде каждой галереи, куска мрамора, росписи стен. Стиль украшений, хотя они закончены лишь несколько дней назад, напоминает о столетии, в которое этот дворец был воздвигнут: все, что я видел, казалось старинным… Блеск главной галереи в Зимнем дворце положительно ослепил меня. Она вся была окрашена в белый цвет. Это несчастье во дворце дало возможность императору проявить свою страсть к царственному, даже божественному, великолепию… Еще более достойной удивления, чем сверкающая золотом зала для танцев, показалась мне галерея, в которой был сервирован ужин. Стол был сервирован с исключительным богатством. На тысячу человек в одной зале был сервирован один стол!»

Вопреки де Кюстину, Гагерн, посетив Зимний дворец в одно с ним время, заметил: «Вообще русские очень рады, когда они могут похвалиться: „Мы имеем самое большое, что бы то ни было – дворец, театр или крепость“; или еще: „Никогда столь большое здание не было возведено за столь короткое время“. Величина и скорость для них значат больше, чем доброкачественность и красота. Наполеон справедливо заметил о них: „Поскребите его шкуру – и вы найдете татарина“. Невыгодные последствия столь большой поспешности повсюду видны в Зимнем дворце: сырые, нездоровые стены; все комнаты летом много топились для просушки, поэтому уже во многих апартаментах стало невозможно жить».

Барятинский, как уже выше говорилось, был приглашен на свадьбу Марии Николаевны с Максимилианом, которая ставила крест на его мечтах о женитьбе на Великой княжне. Но будучи человеком еще молодым, чрезвычайно взбалмошным и в высшей степени самонадеянным, этот смельчак и баловень судьбы все же не оставил надежды войти в царскую семью.

Сравнивая свою родословную с родословной герцога Лейхтенбергского, он пришел к выводу, что Максимилиан ему не чета – Барятинский был Рюриковичем, потомком Черниговских и Тарусских князей, а в сравнительно недавнем прошлом его дед – Иван Сергеевич Барятинский, генерал-поручик и посол Екатерины II в Париже – был женат на Гольштейнской принцессе Екатерине, родственнице великой императрицы. Все это вскружило голову молодому князю, и он стал оказывать весьма недвусмысленные знаки внимания другой дочери Николая, 17-летней Ольге Николаевне, о которой Гагерн писал: «Вторая великая княжна, Ольга Николаевна, любимица всех русских; действительно, невозможно представить себе более милого лица, на котором выражались бы в такой степени кротость, доброта и снисходительность. Она очень стройна, с прозрачным цветом лица, и в глазах тот необыкновенный блеск, который поэты и влюбленные называют небесным, но который внушает опасения врачам».

Н. А. Добролюбов назвал графа Г. А. Строгонова, обвенчавшегося тайно от царя в Мариинском дворце в 1855 году. «О детях его говорить нечего: Максимилиан начинает свое завещание проклятием того часа, в который он вступил в Россию». Однако следует учесть, что герцог Максимилиан 20 октября 1852 года уже скончался, и все любовные связи его бывшей жены, на тот момент тридцатитрехлетней вдовы, никак нельзя рассматривать как супружескую неверность. Но недоброжелатели Марии Николаевны, еще довольно молодой женщины, не делают в своих выпадах против нее никакой разницы между положением супруги и вдовы.

Каких бы отцов ни приписывали детям, рожденным Марией Николаевной, совершенно очевидно, что после смерти мужа она не родила ни одного ребенка. Ее последним сыном был герцог Георгий Максимилианович, родившийся 17 февраля 1852 года – за восемь месяцев до смерти герцога Максимилиана.

Сыновья Марии Николаевны и Максимилиана – Николай, Евгений, Сергей и Георгий были генералами, дочь Мария – герцогиня Баденская и дочь Евгения Максимилиановна – рамонская принцесса.

Род герцогов Лейхтенбергских, князей Романовских пресекся 16 декабря 1974 года со смертью в Риме последнего его представителя Сергея Георгиевича – Почетного председателя Русского национального объединения. Умер Сергей Георгиевич на 85-м году жизни…