Почти полвека спектакли Театра на Таганке под руководством Юрия Петровича Любимова волновали и изумляли зрителей. «Таганка» восхищала нас не только потрясающим режиссёром-новатором и целой когортой блистательных актёров, а и уникальными людьми, в её орбиту вовлечёнными. Выдающиеся учёные, писатели, композиторы, художники, как и люди самых разных профессий, были страстными почитателями легендарного театра… Не раз артисты любимовского театра приезжали в наш город, выступая с концертными программами и отрывками из нашумевших постановок… Воронежцам памятны эти выступления в зале областной филармонии.
Работая в Москве и снимая для телевидения репетиции и спектакли «Таганки» 90-х и 2000-х годов, общаясь с Юрием Петровичем, я, как и многие другие, конечно же, стал поклонником мастера, его яркого таланта.
Об одной из постановок Юрия Любимова – «Медее» (репетиции которой начинались у меня на глазах) – хочется вспомнить сегодня в связи с предстоящим юбилеем любимовского театра и недавним юбилеем одной из ведущих актрис – народной артистки России Любови Селютиной, с которой познакомился ещё в Воронеже в конце 80-х (после одного из концертов «Таганки») и работал в спектаклях и фильмах на «Шаболовке» и в «Останкино»…
Эта трагедия Еврипида, имеющая мифологические корни, была впервые показана на сцене в 431 году до нашей эры. Среди 18 уцелевших (из 92) творений известнейшего греческого поэта, драматурга и философа «Медее» принадлежит особое место, ибо именно ей удалось сохраниться до наших времён, оставаясь актуальной и весьма востребованной. История женщины, оказавшейся из-за неразделённой любви, ревности и мести в эпицентре событий, волновавшая человечество многие сотни лет, незабываемо воплотилась на сцене Театра на Таганке и шла с аншлагами чуть ли не двадцать сезонов. Своим успехом пьеса Еврипида на таганковских подмостках, конечно же, была обязана её постановщикам и исполнительнице главной роли – Любови Селютиной, буквально сжигающей себя в каждом спектакле. Безусловно, хороши там были и Валерий Золотухин, и Александр Трофимов, и Юрий Беляев, и Феликс Антипов, и Валерий Шаповалов, и Марина Полицеймако.
Репетиции «Медеи» начал Юрий Петрович Любимов зимой 1995 года (по моим дневниковым записям – 15 февраля) сразу же по получении им послания Иосифа Бродского со стихами и комментариями к пьесе. Чтением труппе того памятного письма открыл режиссёр «Таганки» работу над постановкой (вместе с художником Давидом Боровским) еврипидовской трагедии.
«Дорогой Юрий Петрович! – сообщал Бродский, – Посылаю вам хоры. Читать их актеры должны методом черезполосицы, хотя некоторые из них – сольные номера… Эпилога я вам не написал. Думаю, что он и не нужен. «Медея» – не басня, и если у Еврипида нет морали, то и у нас не должно быть… Хоры я переделал, а основной текст (в переводе Иннокентия Анненского), по-моему, чрезвычайно хорош, и трогать его не надо. Если бы пьесу ставил я, я сделал бы её всю чёрно-белой, а последнюю сцену появления Медеи с грифонами – ярко-красной… Я знаю, что в театре теперь главное – режиссёр, а не автор. Тем не менее, как частичный подельник Еврипида, думаю, что пьеса в особых ухищрениях не нуждается. Хорошо бы обойтись минимальной геометрией и коринфским мотивом (архитектурным) в костюмах. Особенно хору: чистая вертикальная линия в одежде плюс эхо коринфской капители в причёске. Вообще, хор можно сделать этакими колоннами: двигаться ему особенно не следует, разве что – в пятом стасиме…»
Следуя этим и некоторым другим пожеланиям Бродского, во многом совпадающим с ощущениями режиссёра и художника, Любимов и Боровский решили постановку достаточно лаконично и монохромно, избегая (как просил Иосиф Александрович) чрезмерной экстравагантности и пестроты. На светлом фоне декораций и костюмов персонажей лишь чёрные одежды Медеи были подчёркнуто контрастны и зловещи, оттеняя её характер, поступки, сверхзадачу роли, неся на себе предчувствие жуткого финала действа. Музыка композитора спектакля Эдисона Денисова, как и хотели Любимов с Бродским, создала необходимую атмосферу, привнеся в неё то самое «погромыхивающее приближение ужаса», надвигающегося со сцены на зрительный зал.
Еврипидовскую версию «Таганки» предваряла медитация, в которую погружались актёры за несколько минут до начала спектакля. На глазах рассаживающихся по местам зрителей участники представления словно бы растворялись в прошлом, отрешаясь от всего малозначительного и наносного, одновременно настраивая на серьезный диалог и пришедшую к ним аудиторию.
Выбор исполнительницы на главную роль трагедии – дочери колхидского царя Ээта чародейки Медеи, требующую яркого темперамента, психологизма и оригинальной пластики, – оказался на редкость точным и оправданным. За Любовью Селютиной со времени «Преступления и наказания», «Трёх сестёр» и «Дома на набережной» (который Анатолий Эфрос называл величайшим достижением театрального искусства ХХ века) закрепилось признание в неоспоримом таланте и мастерстве. Ей суждено было в «Медее» взвалить на себя основной груз сложнейших эмоций роли (и пьесы в целом) – груз ярких, испепеляющих споров с изменщиком мужем – Язоном, – с внутренними, раздирающими душу противоречиями, и внешними обстоятельствами, груз выбора между жизнью и смертью собственных малолетних детей.
Помню, как Юрий Петрович, желая «подстегнуть» Любу, пригласил репетировать вместе с ней великолепную приму Большого театра Нину Ананиашвили, ибо роль требовала нестандартных пластических решений. Увидев пронзительные сцены в исполнении Селютиной, Нина Гедевановна отказалась от роли, заявив, что в драматическом театре конкурировать с Любой она не сможет при всём своём желании. Две замечательных артистки подружились, и на нескольких представлениях «Медеи» Ананиашвили появлялась с букетами цветов, предназначенных подруге.
Режиссёр, актриса (народная артистка России Любовь Селютина) и почти все, кто участвовал в грандиозном спектакле, справились со своими задачами более чем достойно – тому свидетельством высокие оценки знатоков театра многих стран, призы и аншлаги, сопровождающиеся неослабевающим зрительским желанием приобретения «лишнего билета», спрашиваемого у театральных дверей. Желанного билета на свидание с «Медеей». Как, впрочем, и других свиданий с разнообразными работами удивительного Мастера – Юрия Петровича Любимова.
На моей плёнке среди репетиционных реплик режиссёра есть и такие слова:
«Я считаю, что люди любят, когда в спектакле всё есть. И я сам очень люблю, когда есть хорошие мысли, когда есть музыкальная структура, пластическая структура. Человек ведь выразителен во всех своих проявлениях. Вы знаете фразу Станиславского о жизни человеческого духа. Выражать это высокое присутствие человеческого духа на сцене мне легче, когда у меня всё есть под рукой: музыка – как волшебное искусство, пластика – тоже великое искусство, слово, свет – тогда мне интересно искать и приводить всё это в гармонию или сознательно где-то делать контрапункты, дисгармонические вещи, но всё равно, чтобы создать гармонию. Потому что в нашем постоянном дискомфорте, в наших перепадах, стрессах, бестолковости этого мира – несчастного, искалеченного нами всеми, нужно иметь хоть какое-то утешение и для себя. И всё-таки, я же не только для себя делаю какие-то вещи, которые, мне кажется, нужно выразить, но я стараюсь, чтобы меня поняли люди, которые придут в театр…
Если вам поможет какая-то фраза – можете её вставить. Я никогда не занимаюсь излишней диктатурой. Я диктую там, где мне кажется неправильно, так как я целое ощущаю больше вас благодаря просто своей профессии. Это другая профессия: режиссёрская, а не актёрская – я обязан видеть целое, и предчувствовать целое, иначе я вас приведу не туда, а чёрте куда, и потом будут все говорить, как часто бывает в театре: «Как было хорошо, был процесс, процесс пошёл, а потом чего-то не получилось ни у кого, ай-яй-яй, а всё шло так красиво»…
К счастью, у Юрия Петровича Любимова, почти всегда получалось удивлять нас и радовать своими работами в театре, который он основал и которым руководил много лет. Можно было не соглашаться с его политическими взглядами, оценками людей и событий, разделением «Таганки», с тем, что от него ушли великолепные актёры (и режиссёры): Губенко, Филатов, Славина, Сайко, Ульянова… Сегодня об этом говорить не хочется. А хочется вспоминать спектакли театра, остающиеся в нашей памяти, и пересматривать то, что запечатлено на плёнках, а также книжных и журнальных страницах театральной истории.
P.S. Говоря со мной о своих работах на сцене, телевидении и в кино (в том числе и наших совместных), гастролях и впечатлениях, народная артистка России Любовь Селютина всякий раз передаёт привет нашему городу, поклонникам театра в нём, запомнившимся ей тёплым приёмом, интересом и тонким пониманием театрального искусства.
Владимир Межевитин, режиссёр, искусствовед,
член Союза журналистов РФ