«Воронежцы в Первой Мировой войне 1914-1918 гг.» — Интернет-газета "Культура-Воронежа. рф"

Ну вот и состоялась моя презентация в канун Нового года книги «Воронежцы в Первой Мировой войне 1914-1918 гг.», в библиотеке им.А Платонова (заведующая отделом обслуживания читателей Людмила Фоломеева) . На встречу прибыли представители всех городских библиотек (48 шт.). Беседа, на мой взгляд, состоялась интересной, содержательной, познавательной. Все библиотеки получили от меня эту уникальную книгу бесплатно, благодарили. Договорились о дальнейшем сотрудничестве…

ИСТОРИИ БЕССМЕРТНЫЕ ПОЛКИ

(Воронежцы в зеркале времени)

Два чувства дивно близки нам,

В них обретает сердце пищу –

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам… А.С.Пушкин

Передо мной книжная новинка – только что вышедший сборник «Воронежцы в Первой мировой войне. 1914 – 1918 гг.» На его страницах уникальные фотографии, биографии и люди, явленные читателям из векового прошлого России… Теперь уже не тени, а лики и судьбы, которые навсегда останутся в нашей жизни и памяти…

Авторы книги не дают однозначных политических оценок сложному и противоречивому периоду Первой мировой – эпохе, в которой кроме патриотического подъёма (в начале войны) и определённых успехов в развитии государства были и вопиющее социальное неравенство, и недовольство тысяч и тысяч (а то и миллионов) выброшенных на жизненную обочину людей, что создавало предпосылки для революционной борьбы, бесконечных террористических актов, крестьянских волнений и забастовок бесправного трудового люда и студенчества… Но, открывая нам удивительные лица и биографии наших предков, авторы статей сборника делают всё, чтобы мы могли проникнуться вниманием и любовью к истории, всех нас объединяющей общей Судьбой и Душой.

Переключая сегодня каналы телевидения, слушая время от времени радио, заглядывая в печатные СМИ, диву даёшься тому, как мало говорят там о нашей истории, деятелях отечественной культуры и искусства, событиях, существенных для страны и влияющих на жизнь миллионов людей хотя бы двух-трёх последних столетий.

Кровожадные западные фильмы ужасов и запредельные (в своей надуманности и извращённости) боевики наряду с бесконечным потоком российских жестоких подражательных детективов и глуповатых мелодрам, чередуясь с навязчивыми рекламными роликами и пошлыми передачами, многозначительно называемыми «ток-шоу», почти не оставляют места для обращения к историческим истокам, достижениям поколений соотечественников, страну создававших и защищавших, являющихся нашими ближайшими предками, подарившими нам саму возможность появиться на свет, часто ценою жизни собственной, положенной на алтарь Родины, или ценою невероятных преодолений тяжелейших испытаний и войн, выпавших на их долю…

Сегодняшнее положение с книжным делом на первый взгляд может показаться более оптимистичным. На прилавках магазинов, оставшихся после «оптимизации», встречаются самые разные названия исторических книг (хоть и печатающихся ничтожными тиражами). Но они зачастую страдают антисоветской направленностью – «актуальной» теперь, востребованной новой «государственной политикой» и ею поощряемой, – явно литературу обедняющей и даже уродующей. А кроме того, из меркантильных коммерческих соображений эта литература продолжает «раскручивать» давно уже известные имена, ставшие «беспроигрышными» на книжном рынке. Издания, подобные «Воронежцам в Первой мировой войне», появляются на полках очень редко, сразу же приобретая статус раритетов, и воспринимаются заинтересованными читателями как праздник…

Стоит ли при такой политике «просвещения» поражаться тому, как во время телевизионных опросов, проводящихся иногда на улицах наших городов, молодые люди, отвечая на вопросы, связанные с историей России, несут ахинею, невообразимую в подобных интервью лет 30 – 35 назад, несмотря на отсутствие тогда всемогущего интернета (который, впрочем, в руках повёрнутых головами на запад малообразованных, эгоистичных «недорослей», развязных, сквернословящих и татуированных с головы до ног, оказывается зачастую бесполезен).

В своём известном «Путешествии в Арзрум…» Пушкин, встретив в горах Кавказа процессию, перевозившую гроб поэта и дипломата А.С. Грибоедова из Тегерана в Тифлис, изрёк: «Как жаль, что Грибоедов не оставил своих записок! Написать его биографию было бы делом его друзей; но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны…» Последние слова этого пушкинского суждения продолжают звучать горьким упрёком многим сегодняшним «просветителям» всевозможных СМИ и, конечно же, всем легкомысленным и отчасти добровольным жертвам «просвещения»…

Вряд ли распавшуюся связь времён (и имён) можно восстановить, если не предпринимать более активных и масштабных попыток говорить о нашем прошлом (как дореволюционном, так и советском), без которого, как известно, не может быть достойного будущего… Понимая это, истинные подвижники от истории, краеведения, искусства пытаются распаду противостоять, гармонизируя пространство памяти, «вымывающейся» из нашего общества «властителями дум» (обслуживающими новоявленный, погрязший в коррупции и спекуляциях обуржуазившийся бомонд и его идеологию) последовательно, настойчиво и вполне себе откровенно.

Словно бы следуя завету Александра Сергеевича Пушкина, призывавшего к «добрым чувствам» и «любви к отеческим гробам» и «родному пепелищу», авторы книги «Воронежцы в Первой мировой войне» (составитель и инициатор издания Сергей Георгиевич Соболев) дают возможность нам познакомиться с галереей имён и судеб наших земляков, оказавшихся в вихре военных событий мировой войны (начавшейся в 1914 году) и жизни России в конце 19-го – начале 20-го веков. Такая работа исследователей не может не вызывать уважения и интереса…

Нет необходимости перечислять всех участвовавших в создании сборника и комментировать их статьи, поскольку у читателей есть возможность прикоснуться к редким материалам, что называется, тет-а-тет, узнать для себя много познавательного и, если можно так сказать, исполнить гражданский долг человека (со своими корнями ещё не порвавшего окончательно и не отупевшего до крайней степени от информационного изобилия и произвола, манипуляций «политологов» и всяческих нелепостей, эти манипуляции сопровождающих) историей собственной страны проникнуться и озаботиться.

Как известно, надежда умирает последней. И даже Антон Павлович Чехов, с большим скепсисом относившейся к российской интеллигенции рубежа 19 – 20 веков, отдавая должное «отдельным личностям» – подвижникам, на которых, по его словам, держалась и держится Россия, писал: «Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую; не верю, даже когда она страдает и жалуется, ибо её притеснители выходят из её же недр. Я верую в отдельных людей. Я вижу спасение в отдельных личностях, разбросанных по всей России там и сям, – интеллигенты они или мужики, – в них сила, хотя их мало…»

В книге «Воронежцы в Первой мировой войне» отдельных героических личностей, способных послужить примером для нас (ныне живущих), предостаточно, наряду с людьми, кажущимися на первый взгляд обычными, судьбы которых (тем не менее) переплетаясь причудливым образом, были также опорой многовековой истории Российского государства…

О том, почему в стране вот уже несколько десятилетий складывается ситуация равнодушия к собственной истории и происходит деградация общества, очень ярко и эмоционально говорил ещё в 1997 году на Конгрессе интеллигенции России известнейший актёр, режиссёр и общественный деятель Николай Николаевич Губенко (сын офицера, погибшего в первые дни войны Отечественной, и убитой фашистами матери):

«…Что же наша дорогая отечественная культура? Культура – плодородный слой, который должен охраняться государством. Обязанность государства – обеспечить соответствующий уход за этим плодородным слоем. В противном случае будут сорняки – на этом слое будут рождаться недочеловеки, что и происходит сегодня.

Провозгласив идеалами «реформ» материальное стяжательство и накопительство, правительство подстёгивает человека к достижению этого всеми средствами – подлогом, разбоем, убийством, воровством, грабежом, цинизмом, лицемерием, насаждением национальных распрей, предательством предков, упразднением памяти – основы плодородного слоя.

Цель – разрушение представления великого русского народа о человеке и мире, о добре и зле, о красивом и безобразном, о власти и гражданине…

Можно поздравить академиков, так называемых народных артистов, кинорежиссёров, музыкантов, попрыгунчиков телевидения: на их улице праздник. Только они не знают, кому подали руку. Они никогда не были разборчивыми, они своё сделали – предали народ, бесплатно учивший их в университетах и вузах искусства.

Они своё сделали!.. Сделали, как всегда, думая только о себе. И за это нет к ним уважения! Собственность – вот та «чечевичная похлёбка», за которую они продали народ…»

В той памятной речи (а она произвела на автора этих строк сильное впечатление) Губенко несколько раз вспоминал Чехова. Приводил он, например его цитату из рассказа «Крыжовник»: «Вы взгляните на эту жизнь, – наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых, кругом бедность невозможная, теснота, вырождение, пьянство, лицемерие, враньё… Между тем во всех домах и на улице тишина, спокойствие… Протестует одна только немая статистика: столько-то с ума сошло, столько-то вёдер выпито, столько-то детей погибло от недоедания… Очевидно, счастливые себя чувствуют хорошо только потому, что несчастные несут своё бремя молча».

«Разве это не похоже на сегодняшнюю жизнь? – спрашивал режиссёр, – Какая-то страшная жажда вещизма, приобретательства, накопительства, причём, как правило, построенного на обнищании других. Продаётся всё. У кого больше бесстыдства – тот больше урвёт…»

Как будто бы обращаясь к авторам воронежской книги, ко всем честным, мыслящим людям России – людям, её любящим и стремящимся участвовать в её возрождении, – Николай Губенко, отвечая на вопрос: что же делать в эту трагическую эпоху, восклицал: «Прежде всего не путать трагическое с безнадёжным. Надо сопротивляться злу. Пусть это будет не героизм, а обыкновенная честность. Не «где тепло, там и Родина», а «Родина там, где народ, где боль, где унижение, голод и мор». Понятно, что такой выбор предполагает большой объём духовного содержания, мужества и порядочности. Если я считаю, что ничего не могу изменить в делах моей страны, то я и впрямь ничего не смогу. Мой оптимизм вот в чём: я верю, что мы способны влиять на события. И если, несмотря на все наши усилия, нам придётся пережить беду, мы можем восторжествовать над нею, сказав: «Мы сделали всё для восстановления справедливости».

Сегодня народная интеллигенция – на корабле невольников. Она добровольно приковала себя к этой галере ответственностью за судьбу народа. И пусть на этой галере много надсмотрщиков, пусть кровоточат ладони, слезятся глаза и нечем дышать – интеллигенция не должна бросать вёсла, а должна грести. В годы смуты, неуверенности и потери цели, когда «журнализм» заменяет философию, порнография – любовь, мистика – религию, астрология – астрономию, интеллигенция должна быть надёжной опорой народа, который не разучился чувствовать и думать»…

Обширный и впечатляющий калейдоскоп имён и биографий, представленный читателям в сборнике, – результат кропотливого исследовательского труда, связанного с соответствующими архивными документами, а также с письмами, дневниками «действующих» на страницах книги «лиц», воспоминаниями их собственными и людей, героев статей близко знавших. Одним словом, проведена огромнейшая работа, ставшая, к счастью, визуализированной, вынесенной для сокровенного разговора по душам с современниками и, хочется думать, потомками, которым судьбы дедов и прадедов будут не безразличны.

В последние годы противопоставления одного исторического периода другому носят зачастую конъюнктурный характер, людей, безусловно, разделяющий и уводящий от общенациональной судьбы. Конечно, у двух великих войн 20 века разные первопричины, сюжеты и масштабы. Разные степени необходимости народного участия. А самое главное – разные последствия… После Первой мировой (и во время её) – отречение царя, две революции, война гражданская (братоубийственная) и все те ужасы и противоречия, что её (гражданскую) сопровождали и продолжались до 30-х годов, вплоть до начала Второй мировой войны, Великой Отечественной (освободительной, общенародной), после которой – потрясающий взлёт науки, промышленности, искусства, полёты в космос и обретение статуса ведущей на планете Державы, создание международной социалистической системы… Но и то, и другое – этапы общей истории народа, жизни страны…

Значительную часть сборника занимают представители российского дворянства – господствующего и привилегированного сословия, насчитывавшего по переписи населения 1897 года около 2 миллионов человек (1,22 млн потомственных дворян и 0,63 млн личных дворян), что составляло 1,5% от всего населения империи. Наиболее влиятельным слоем дворянства являлся класс помещиков-землевладельцев, составлявших основную социальную опору власти. Количественно немногочисленный класс помещиков-дворян (130 тысяч человек) владел накануне революции огромными земельными имениями общей площадью в 70 миллионов десятин (т. е. более 70 миллионов гектаров земли). К дворянам-помещикам примыкали и дворяне, не имевшие земельной собственности. Чаще всего это были представители дворянской бюрократии. Многие из них получили своё дворянство при достижении на государственной службе соответствующего класса «Табели о рангах» – основного закона царской России, определявшего место любого чиновника в имперской иерархии.

Царская Россия была страной мундиров. Мундир являлся своеобразным показателем, по которому можно было понять, на какой ступеньке социальной лестницы стоит его обладатель, какова его значимость, где и кем он служит. Само наличие мундира, хотя бы самого простого и скромного, автоматически ставило его обладателя выше простонародья.

От сановников и генералов до восьмилетних гимназистов – все представители привилегированных сословий (состоящие на государственной службе, учащиеся и другие) имели свою узаконенную форменную одежду, как и узаконенную обязательную форму обращения друг к другу. Солдаты, например, в армии обращались к вышестоящим на «вы» – от «господин ефрейтор» до «ваше превосходительство» и «ваше высокопревосходительство» (к генералам). Офицерский же и генеральский состав к солдатам и унтер-офицерам обращался исключительно на «ты» и по фамилии. Солдаты и унтер-офицеры, являвшиеся, как правило, выходцами из крестьян, были в армии нерукопожатными и могли быть жестоко наказаны за малейшую провинность.

Обстановку, существовавшую в начале 20 века в России (где 80% населения было неграмотным, а детская смертность – едва ли не самой высокой в Европе, да и крепостное право в реальной жизни сохранялось чуть ли не до революции), один из известных адвокатов, пытавшийся в судебных разбирательствах защищать интересы «униженных и оскорблённых», описывал так: «Ни в одной стране нет такого множества чиновников, как в России. И чиновники эти стоят над безгласным народом, как тёмный лес, – простому рабочему человеку никогда не продраться через этот лес, никогда не добиться правды. Ни одна жалоба на чиновников за взятки, грабежи и насилия не доходит до света; всякую жалобу сводит на нет казённая волокита. Голос одинокого человека никогда не доходит до всего народа, а теряется в этой тёмной чаще, душится в полицейском участке. Армия чиновников, которые народом не выбраны и не обязаны давать ответ народу, соткала густую паутину, и в этой паутине люди бьются, как мухи…»

Кажется, всем понятно, что историческая книга должна стремиться к объективности, опираясь на разнообразие мнений и, главное, – фактов, наиболее полно характеризующих заявленный в ней исторический период, для того чтобы видеть «дальше своего носа» и не стать политическим флюгером и проводником манипуляций, путающих читателя и наводящих «тень на плетень».

Когда это удаётся – торжествует правда жизни, которая дорога, какой бы парадоксальной и горькой она ни была. Вот, например, в бравурных теперешних утверждениях о процветающей до революции Российской империи и её небывалых урожаях зерна, отправляемого на экспорт, почти никогда не говорится о голоде, периодически охватывающем (в неурожайные годы) по несколько губерний, доводящем людей до крайнего отчаяния, повальных смертей и каннибализма. Вот только в конце 19-го – начале 20-го веков голодными были 1891 – 1892, 1901, 1905, 1906, 1907, 1908, 1911 – 1912 годы…

В 1911 – 1912 годах накануне Трёхсотлетия дома Романовых, пышно отмечавшегося, голод охватил 60 (!) губерний. Эти сведения приводит не «Краткий курс Коммунистической партии», а энциклопедия Брокгауза и Эфрона, изданная в императорской России. И, кстати, приезд Антона Павловича Чехова с писателем и издателем Алексеем Сергеевичем Сувориным в Воронежскую губернию в феврале 1892 года был вызван чудовищным голодом, помочь преодолеть который и пытались известнейшие литераторы, обращаясь в Воронеже к состоятельным горожанам с просьбой раскошелиться и закупить остро нуждающимся уездам зерна… Судя по письмам Чехова и Суворина, их усилия желаемым результатом не увенчались. А от бедствия тогда в стране (как уверяет статистика) умерло 600 тысяч человек…

Многочисленные проблемы российского общества нашли убедительное и пронзительное отражение в произведениях выдающихся русских писателей: Толстого и Достоевского, Гоголя и Тургенева, Салтыкова-Щедрина и Сухово-Кобылина, Чехова и Горького, Бунина и Куприна, Короленко, Булгакова, Шолохова – и художников: Репина, Верещагина, Неврева, Перова, Федотова… Но и героизм русских людей, защищавших Отечество, находил своё место в нашей Великой литературе и живописи. Имена героев (всех времён), совершавших свои подвиги во имя Родины, должны быть святы для нас и сегодня. О наших земляках, выполнивших свой долг (воинский и гражданский), повествует вышедший сборник «Воронежцы в Первой мировой войне».

Особого разговора заслуживает иллюстративный материал книги, являющийся её огромным достоинством. Глядя на любопытнейший ряд сопровождающих статьи снимков и замечательных портретов, всякий раз с восхищением думаешь о возможностях фотографии и невольно сожалеешь о том, что появилась она сравнительно недавно (в 1839-м), и только в середине – конце 19 века получила массовое распространение. До её изобретения человек, не имеющий возможности заказать портрет художнику (а возможность такую имели единицы), не мог даже представить себе своего лица и лиц своих близких в детстве или юности, тем более лиц своих родителей, предков, друзей… Сколько было упущено, кануло в неизвестность, в небытие!..

Но вот уже ушедшие герои книги смотрят на нас из прошлого. В их благородных и внимательных взглядах как будто читаются вопросы, обращённые к нам: Кто вы? Что будет с Россией? Допустите ли вы новую войну – мировую, гражданскую – или, как-то сплотившись, одумавшись, сделаете что-то, что не даст пропасть Отчизне (распавшейся и униженной) на современных крутых исторических виражах?.. Среди каких-то ответов им (большей частью невнятных) отрадным представляется недавно начавшееся движение «Бессмертный полк» с портретами победителей в Войне Отечественной, которые несут их сыновья, внуки и правнуки по многим городам и весям России и других стран… Этих сыновей и внуков становится всё больше и больше…

Герои сборника «Воронежцы в Первой мировой войне» должны пополнить эти бессмертные полки своими биографиями и портретами. Они незримо шагают там с самого начала. Теперь мы увидим их воочию – с радостью и должной признательностью, как того требует наша история.

Стихотворение А.С. Пушкина, вынесенное первым четверостишием в эпиграф этой статьи, заканчивается последующими словами благодарности и надежды. Пусть они останутся с нами, вместе с действующими лицами книги:

…Животворящая святыня!

Земля б была без них мертва,

Как безымянная пустыня

И как алтарь без божества.

P.S. Не соглашаясь с сегодняшним, во многом ангажированным и оголтелым политическим дискурсом, уничижающим советское время и упрекающим в замалчивании славного прошлого России, хочется напомнить (вместе с Николаем Губенко) хотя бы несколько фильмов, ставших чрезвычайно популярными и рассказывающих ярко и талантливо о русской истории (как дореволюционной, уходящей вглубь веков, так и истории Первой мировой и Гражданской войн) и личностях, её творивших: «Пётр Первый» (1937 и 1939), «Тихий Дон» (1931 и 1957), «Александр Невский» (1938), «Суворов» (1941), «Кутузов» (1944), «Иван Грозный» (1945, 1958), «Адмирал Нахимов» (1947), «Александр Попов» (1949), «Корабли штурмуют бастионы» (1953), «Адмирал Ушаков» (1953), «Сорок первый» (1927 и 1956), «Война и мир» (1967), «Служили два товарища» (1968), «В огне брода нет» (1968), «Шестое июля» (1968), «Красная площадь» (1970), «Бег» (1971), «Офицеры» (1971), «Высокое звание» (1973), «Звезда пленительного счастья» (1975), «Дни Турбиных» (1976), «Хождение по мукам» (1959 и 1977), «Белый снег России» (1980), «Эскадрон гусар летучих» (1981)…

Список этот можно продолжать. Он колоссален. Почти вся русская классика была поставлена и показана в кино и на советском телевидении, звучала постоянно по радио. Огромное количество фильмов становились лауреатами отечественных и международных конкурсов и фестивалей…

Добьются ли подобных успехов фильмы нынешние, с режиссёрами, раболепно смотрящими «за океан» и фанатично боготворящими Голливуд (изощрённо идеологизированный, нередко русофобский и ориентированный на коммерческую выгоду), – не знаю и не хочу гадать. Уверен только в том, что без любви к многострадальной Родине своей, к её людям (стремящимся жить по Совести и с Честью) и нашим уважаемым предкам ничто не имеет Смысла – ни искусство, ни литература, ни трактовки истории, ни сама жизнь, какою бы она ни казалась.

На фотографии смотрю, как в зеркала.

Там лица предков оживают, чуть смущаясь.

Друзья из прошлого стучатся в дверь мою,

После разлуки долгой возвращаясь.

Мы свечи зажигаем и к столу

Садимся рядом – мёртвые с живыми.

Нам есть, что вспомнить и кого благодарить,

Коль в прежней жизни не договорили.

Мы скажем многое друг другу, так и быть,

И исповедоваться будем у былого.

И всматриваться станут зеркала

В мгновенья наши счастья золотого.