Поводов для разговора с режиссёром, журналистом, писателем Владимиром Александровичем Межевитиным оказалось немало – и 80-летие Победы советского народа в Великой Отечественной войне, и 130-летие кинематографа, 60-летие создания киноклуба в Воронеже, 30-тилетие профессиональной журналистской деятельности самого Владимира Александровича и уход из жизни главного редактора журнала «БЕРЕГИНЯ•777•СОВА», доктора исторических наук, академика Руслана Георгиевича Гостева, с которым Владимир Межевитин работал более десяти лет, а также книга «Портреты на фоне», готовящаяся к печати, где он рассказывает о встречах с замечательными и удивительными людьми.
– Владимир Александрович, знаю, что в своих статьях, передачах на ТВ, на встречах в киноклубе «Слово», выступлениях на сцене Вы немало места уделяете теме Великой Отечественной, её героев войны и труда. У Вас наверняка спрашивают, почему именно эта тема так важна для Вас, даже на фоне сегодняшних острых событий и проблем.
– Потому что эта война стала главнейшим рубежом истории страны, да и многих других государств. На полях Второй мировой решалась судьба нашего Отечества и его народа. В случае поражения было бы перечёркнуто, уничтожено ВСЁ предыдущее. Нам хорошо известно, какая судьба была уготована нашей Родине. Мне странно и возмутительно видеть сегодня легкомыслие, доходящее до крайности, и беспамятство по отношению к Великой Отечественной и поколениям, принёсшим Победу и восстановившим Советский Союз, сделавшим его величайшей мировой державой, поднявшим на небывалый уровень образование, науку, промышленность, здравоохранение, искусство, создавшим ядерный щит, защищающий мир от глобальной атомной войны… Именно разрушение Советского Союза стало причиной многих последующих бед.
– Ваши родители и учителя тоже ведь принадлежали к этому поколению военных и послевоенных лет.
– Мои родители – дети войны, претерпевшие тяготы выпавшего на их долю времени. Причём семья отца в Курской области испытала (с односельчанами) на себе реалии оккупации фашистами. До мамы на Тамбовщине немцы не дошли, но и ей, конечно же, со всей семьёй довелось пережить сопутствовавшие чудовищной войне испытания. Дед по отцовской линии погиб, защищая Москву, а отец мамы, вернувшись после войны домой, прожил немного и умер ещё до моего рождения. О сражениях военных лет мне много рассказывали бабушкин брат, в 21 год ставший командиром разведроты, и муж бабушкиной сестры – герой-лётчик, прошедший путь от младшего лейтенанта до полковника (они и называли меня внуком). Были, безусловно, и учителя (в школе, техникуме, политехническом институте, институте искусств) – люди, пережившие войну или непосредственно фронтовики. В большинстве своём они оказались достойнейшими личностями – и в человеческом, и в профессиональном плане. Кстати, в политехническом вузе историю у нас преподавал Руслан Георгиевич Гостев (тоже родившийся в военное время), ставший впоследствии доктором исторических наук, академиком нескольких академий… Мама начинала трудовую биографию с работы пионервожатой в школе и учительницы, бо́льшая часть её жизни была связана со сферой образования. А отец, построивший чуть не половину Воронежа, прошёл путь от простого рабочего до инженера-строителя, старшего прораба, начальника участка. Я его мало видел: с раннего утра до ночи он был на строившихся объектах, находившихся в разных районах города. Это были жилые дома, школы, техникумы, институты, поликлиники, больницы, кинотеатры… В Воронеж он приехал почти сразу после службы в армии. Мама была искренним, обаятельным, добрейшей души человеком. К ней всегда тянулись люди. Её любили дети, прикипали сразу, лишь немного пообщавшись. Она знала много стихов, басен и песен, очень душевно и трогательно их пела. Отец, оказавшись сиротой, после войны, с 13-ти – 14-ти лет, работал на тракторе. Тогда же освоил гармошку. Потом, уже в армейские годы, аккордеон. Музыку любил очень. Ценил искусство и людей, талантливо искусством занимающихся. У него были уникальные математические способности. В архитектурно-строительном техникуме и строительном институте его звали «Лобачевским»…
– А как Вам кажется, кто виноват в развале СССР? Что послужило причиной?
– В развале Советского Союза виновата, конечно же, часть так называемой элиты, возжелавшей обуржуазиться, изменившей отцам-победителям, их подвигам и свершениям, идеям равенства и братства. Ну и обычные граждане, которых смогли довольно легко обмануть западные деятели холодной войны и внутренние оболтусы и иуды, прорвавшиеся к власти, действовавшие иногда спонтанно и глупо, а то и злонамеренно. Как уверяет ряд серьёзных учёных, причины были больше субъективные, чем объективные, и доказывают это на фактах, против которых невозможно возражать. Мне по этому поводу разные истории и притчи вспоминаются. И в первую очередь, пушкинская «Сказка о рыбаке и рыбке». Там героиня показана, которой всё было мало, и она, желая лучшей жизни (и даже невыполнимого), оказалась в конце концов у разбитого корыта. Был ещё и муж-рыбак, готовый всё терпеть и проявлять покорность, потакая её запредельной алчности и безумным фантазиям. Поучительнейший пример, философский, говорящий про глупость человеческую, жадность и неблагодарность… По-моему, эта сказка включалась в школьную программу начальных классов (а на слуху была всегда). Да, видно, многие выводов из неё не сделали, учились, как уверял Пушкин, «понемногу чему-нибудь и как-нибудь». А жаль! Из необразованности людской и непомерных желаний иной раз вырастают общечеловеческие проблемы, возникают трагедии – вроде нашей 90-х годов, при крушении советской страны.
– После энергетического техникума и политехнического вуза, поработав уже на производстве (на заводе, как я знаю, и в проектном институте, а также институте научно-исследовательском), Вы всё же поступаете в институт искусств. Осознанный ли это был переход из «физиков» в «лирики» или в определённой степени случайный (как уверяют некоторые в подобных ситуациях)?
– Сам момент перехода, может быть, и был случайным. Во всяком случае, ему предшествовало непрогнозируемое стечение обстоятельств. Но, видимо, решение зайти на территорию театрального искусства было обусловлено не только любопытством, но и внутренним желанием испытать себя на новом поприще и узнать нечто малознакомое или неведомое. Известно, что и театр, и кино – искусства синтетические, в которых соединяются и актёрская профессия, и режиссёрская, психология, музыка, литература и много ещё чего. К тому же, советские театр, кинематограф, телевидение были лучшими в мире в своём гуманистическом посыле, играли огромнейшую роль в нашем обществе и оказывали существенное влияние на воспитание и развитие многих людей самых разных стран. Советское искусство в лучших своих проявлениях примагничивало к себе, вызывая желание находиться не только рядом, а и внутри, и как можно активнее.
– Именно поэтому Вы, довольно успешно проявив себя на подмостках студенческого театра ВГИИ и других сценах, решили уйти в режиссуру, поступив на режиссёрский факультет в Москве? Кто из педагогов Воронежа и столицы особо запомнился, оказал влияние?
– В Воронеже были замечательный Кольцовский театр, Театр оперы и балета, ТЮЗ. Некоторые их актёры и режиссёры преподавали в институте искусств, в том числе и на нашем курсе. Помимо худрука Виолетты Владимировны Тополаги и талантливых институтских педагогов, таких как Николай Дубинский, Ирина Сачко, Евгений Слепых, Леонид Кривцун, Зиновий Анчиполовский, Бронислав Табачников, Сталь Пензин, Ирина Сисикина, Людмила Тукузина, Борис Окунев, Владимир Коренев, Татьяна Ижогина, учителями и друзьями стали преподававшие у нас артисты Борис Цуканов и Анатолий Гладнев. А на свои репетиции и показы в институте и театрах приглашали Глеб Дроздов, Владимир Бугров, Герман Меньшенин… Наибольшее влияние на меня и моё желание заняться режиссурой оказал режиссёр, филолог, философ, писатель Владимир Сисикин, осуществивший у нас на курсе несколько интереснейших, оригинальных постановок. Он был уникальнейшей личностью, интеллектуалом, много знавшим и повидавшим в своей жизни. С ним я сохранял дружбу до последних его дней… Да ещё, пожалуй, с Дубинским.
– А в Москве за годы учёбы кто произвёл наиболее сильное впечатление?
– Я поступал на Высшие курсы сценаристов и режиссёров Госкино, где преподавали тогда Владимир Меньшов, Александр Кайдановский и Владимир Мотыль. Но это был 91-й год, когда рушился Советский Союз. Всё в стране перевернулось. Кинематограф и театр (как многое другое) стали влачить жалкое существование. У них не было денег, и нам объявили, что мы не сможем снимать ни курсовые, ни дипломные работы, а защищаться будем только сценариями. Такое отсутствие практики не устраивало, и я искал выход из создавшегося положения. Тогда мне и предложили перейти на режиссёрский курс Института телевидения и радио, преобразовывавшегося в академию (теперь это Академия медиаиндустрии), к легендарному театрально-телевизионному режиссёру Сергею Евлахишвили (где режиссуру кино должен был преподавать его друг Марлен Хуциев). Евлахишвили мне был известен по незабываемым телеспектаклям «Мартин Иден», «Сирано де Бержерак», «Портрет», «Ярость», «Тевье-молочник» и другим. Какие-то занятия проходили на телестудиях «Шаболовки», «Останкино» и во ВГИКе. Кроме этого, мы постоянно посещали московские театры и репетиции там, разбирали тексты пьес, постановки и работу в них актёров и режиссёров, а также сценарии и фильмы, появлявшиеся на наших и зарубежных экранах. Сами мы много снимали. Некоторые мои сокурсники (в том числе и я) посещали дополнительно лекции по истории, философии, политологии в МГУ и МГИМО до и после получения режиссёрских дипломов. У меня самые тёплые и яркие воспоминания остались не только от лекций, бесед и споров с Евлахишвили, Хуциевым и замещавшим его нередко (из-за занятости Хуциева на собственных съёмках) Олегом Шухером, но и профессором Щукинского училища Юрием Катиным-Ярцевым, композитором Юрием Буцко, режиссёром «Таганки» Юрием Любимовым. К слову, мой дед-лётчик, живший в Москве, с давних пор был знаком с Юрием Петровичем. Водил меня в Театр на Таганке (и другие театры) ещё с середины 60-х годов.
– У Вас ведь был период работы и в Ленинграде. Там наверняка случались также интересные встречи?
– В конце 80-х – начале 90-х, окончив ВГИИ, я непродолжительное время работал на «Ленфильме», принимал участие как ассистент режиссёра и режиссёр-стажёр (иногда и как актёр) в нескольких фильмах, а также наблюдал за работой таких постановщиков, как Ян Фрид, Геннадий Иванов, Георгий Юнгвальд-Хилькевич, Евгений Гинзбург, Владимир Бортко. Познакомился и дружески общался с артистами Игорем Дмитриевым, Михаилом Светиным, Юрием Богатырёвым, Викторией Горшениной, Ниной Руслановой, Валерием Приёмыховым (который снимал свой первый фильм)… Некоторые выпускники Воронежского института искусств, начиная работать тогда в ленинградских театрах, стали появляться в кино: Алла Одинг, Элеонора Мовилло, Надежда Рязанцева (Бурдукова), а затем уже, в 90-х – начале 2000-х, – Александр Чевычелов, Алексей Федотов, Наталья Лыжина, Алексей Осьминин, Наталья Кромина, Татьяна Калашникова, Дмитрий Быковский… Там же, в Ленинграде, для поэтического спектакля, во многом публицистического, который мы хотели сделать с Алексеем Осьмининым (для него было придумано название «Голоса улиц» или «Ночные сфинксы»), я написал несколько десятков монологов в стихах и зонгов. К сожалению, Алексей погиб на гастролях в Омске, и наши планы не осуществились. Но тексты тех опытов вошли в небольшие сборники стихов, выпущенные моими друзьями (без моего ведома) к какому-то моему юбилею, включившими туда и черновые наброски, которые должны были дорабатываться в ходе репетиций. Назвали их, соответственно, «Голоса» и «Песни Мельпомены». Позже я выпустил «Зимние сны» и «Зеркала»
– А потом была Москва и, наверняка, незабываемые встречи с известнейшими писателями, актёрами, режиссёрами, учёными, политиками.
– Да, действительно, после получения режиссёрского диплома, работая в Москве в телепрограммах «ПЕН-клуб», «Вечерний альбом», «Былое», а перед этим снимая несколько театральных миниатюр и передач на «Шаболовке», я познакомился с рядом известных личностей. В телевизионном «останкинском» «ПЕН-клубе» участвовали многие наши писатели. С кем-то я только обсуждал планы предстоявших съёмок, а с кем-то мы стали и товарищами. Бывал в Переделкино у Окуджавы, тепло общался с Андреем Битовым, Григорием Гориным, Беллой Ахмадулиной, Андреем Вознесенским, Вячеславом Пьецухом, Леонидом Бородиным, Владимиром Богомоловым… В нескольких театрах Москвы (и прежде всего в «Сатириконе») начинали работать выпускники Воронежского института искусств Фёдор Добронравов, Александр Журман, Михаил Вандышев, Сергей Дорогов… Конечно же, бывал на их спектаклях и репетициях, как на спектаклях и репетициях постановщиков, с которыми познакомился как режиссёр, а позже и журналист. Особое впечатление на меня тогда производили режиссёры Юрий Любимов, Николай Губенко, Андрей Гончаров, Пётр Фоменко, Сергей Женовач, Леонид Хейфец, Александр Казанцев, Леонид Филатов, а также (что ещё важнее) философ Александр Зиновьев, литературный критик и публицист Владимир Бушин, историк, академик Юрий Поляков и доктор исторических наук Виктор Земсков, физик, нобелевский лауреат Жорес Алфёров. Губенко и Алфёров стали и ответственными политиками, будучи избранными в Госдуму… В Москве я обрёл друзей, со мной учившихся и сотрудничавших, работающих теперь в театрах, кино, на телевидении, а также в различных структурах, вплоть до военных и правоохранительных.
– Вы ещё в 90-е снимали фильмы на воронежском и Центральном телевидении – о Шукшине, Веневитинове, Бунине, воронежских художниках Владимире Попове и Алексее Загородных, музыканте-подвижнике Вере Теплитской. Позже помню Ваши передачи «Собрание сочинений», программы с Вашим участием «Вечер вместе», «Просто жизнь», «Дискуссионный клуб»… Казалось, можно было бы работать только на ТВ Москвы или Воронежа. А Вы тем не менее уже с середины 90-х начали активно выступать как журналист в столичной и воронежской прессе. У Вас, как я знаю, теперь более тысячи публикаций. Что этому поспособствовало, послужило толчком?
– Ситуация в стране. Коммерциализация всего и вся и потоки негативной информации, оплёвывавшей советское прошлое – всё без разбора, с нараставшей день ото дня энергией. Возникло желание хоть как-то воспрепятствовать этому, напоминая и рассказывая о героях советского периода нашей истории и грандиозных достижениях чуть ли не во всех областях культуры (и искусства, в частности), в том числе живших в провинции. Компьютеры в России только появлялись. И печатные СМИ были возможностью хоть как-то высказаться. Публиковал статьи едва ли не во всех воронежских газетах – от «Коммуны» и «Молодого коммунара» до «Воронежских вестей», «Берега», «Здравствуй!» – и в нескольких московских. В столичном журнале Союза театральных деятелей «Страстной бульвар, 10» был корреспондентом почти пятнадцать лет…
– А в 2000-х уже стали активно печататься в «Евразийском форуме» и «БЕРЕГИНЕ•777•СОВА», где главным редактором был наш земляк – депутат Государственной Думы нескольких созывов, доктор исторических наук Руслан Гостев.
– Да, это был человек потрясающий. Честный, совестливый, талантливый, благороднейший, бескорыстно помогавший многим и многим людям, к нему обращавшимся. Он был настоящим коммунистом – не по названию (как некоторые перевёртыши и карьеристы), а по сути своей. Помимо журналов, находил возможность издавать книги о значимых современниках и героях Советского Союза, которых старались замалчивать, шельмовать, а кого-то и исключать из учебных программ. Как депутат помогал сохранять в области школы, больницы, учреждения культуры в катастрофические 90-е и позже. Мы с ним подружились. Я публиковал материалы в нескольких рубриках (в том числе в рубриках «Юбиляры года» и «Маршалы Победы») чуть ли не в каждом номере более десяти лет. Мы могли подолгу разговаривать с Русланом Георгиевичем о положении дел в стране, её прошлом и настоящем, о событиях в мире, сходящем с ума, скатывающемся к Третьей мировой войне. Он никогда не был равнодушным человеком и, конечно, сожалел о том, что масса наших соотечественников совершенно необразованны – ни исторически, ни политически. А многие деятели культуры в своих тусовках напоминают цветы в клумбе или хрустальной вазе, чуть ли не детей в песочнице, когда берутся рассуждать о серьёзных вещах, проблемах, им неведомых. С его уходом я потерял друга, Личность, много сделавшую для Воронежской области и России
– Вы ведь с ним вместе ещё выпускали книгу стихов «Избранное» воронежского поэта Владимира Шуваева, чьим именем был назван киноклуб, открытый в Воронежской областной Никитинской библиотеке (одной из крупнейших в стране). О киноклубном движении в Воронеже скажите несколько слов.
– Талантливый и глубокий поэт гражданского звучания Владимир Шуваев (1946 – 2014 гг.), работавший многие годы на Воронежском телевидении ведущим оператором и главным режиссёром, был нашим с Русланом Георгиевичем другом. И мы действительно выпустили сборник, включивший в себя его ранее известные и новые, ещё не опубликованные стихи. Там я и вдова поэта Надежда Витальевна выступили редакторами-составителями при финансовой поддержке Гостева. В начале 2016-го двое моих товарищей-кинорежиссёров, Владимир Паршиков и Леонид Асташов, предложили открыть киноклуб «Слово» имени Шуваева. В «Никитинке» инициатива была поддержана её руководством. Активное участие в деятельности киноклуба со стороны библиотечной администрации принимала Ольга Алексеевна Полянская. А вообще первому воронежскому киноклубу в 2025 году исполнилось 60 лет. Назывался он «Друзья десятой музы», и у истоков его создания были преподаватель Воронежского государственного университета (позднее профессор ВГУ) Борис Кривенко, а также педагог и общественный деятель Борис Свешников. Директорами кинотеатра «Пролетарий» (одного из лучших в своё время в СССР), активно участвовавшими в работе киноклуба, были Ефим Гольдберг и Владимир Нестеров. Позже киноклуб вёл мой педагог по ВГИИ Сталь Пензин – киновед, удостоенный премий Союза кинематографистов СССР (1988) и России (2003). Этот киноклуб был одним из первых в стране и весьма авторитетным. Кривенко и Пензин искусству кино посвятили ряд своих увлекательных и интереснейших книг. В библиотеке Никитина с Володей Паршиковым и Лёней Асташовым мы провели немало показов и обсуждений игровых и документальных фильмов, творческих встреч с их авторами и даже концертов.
– Знаю, что с концертами «Песни кино» на сцене большого зала библиотеки не раз выступала одна из лучших исполнительниц авторской песни Ирина Ким – лауреат российских и международных фестивалей.
– В этом году исполнилось 10 лет моему с ней знакомству и совместным выступлениям на разных сценах, где звучат не только песни, а и стихи. Это действительно великолепная исполнительница, лауреат нескольких фестивалей. Я как режиссёр всегда восхищаюсь её талантом, масштабом личности, широтой кругозора, их уникальным сочетанием (редко встречающимся сегодня). Ирина, будучи историком и психологом по образованию, глубоко мыслящим человеком, всегда впечатляет зрителей своим вкусом и ответственностью в выборе материала, предлагаемого публике, проникновенным исполнением, эрудицией и в то же время гражданской позицией, которой зачастую недостаёт нашим соотечественникам и артистам. Чуткие на талант молодые и уже известные поэты охотно приходят на выступления Ирины Ким, участвуют вместе с ней в вечерах и концертах. Это и Василий Нацентов, и Павел Пономарёв, Сергей Рыбкин, Надежда Третьякова, Эльвира Пархоц, Ольга Олейник, Дарья Гузеева, Павел Сидельников… Дружна она и с поэтессой Ольгой Семёновой (Лукашёвой) и другими поэтами и бардами. Здесь надо сказать, что песня – это ведь маленький спектакль или важный, необходимый в данное время монолог, где должны быть СМЫСЛ, СВЕРХЗАДАЧА, СУДЬБА, КУЛЬМИНАЦИЯ, ФИНАЛ. Их надо обнаружить в режиссёрском разборе текста и суметь чувственно и талантливо передать. Тут нужны, помимо голоса и музыки, особый душевный слух и интеллект. Всё это можно развивать, если понять, ЧТО и КАК делать. К сожалению, не все понимают, оставаясь на уровне самодеятельности. И ещё раз повторюсь: важна ГРАЖДАНСКАЯ ПОЗИЦИЯ автора и исполнителя.
– А как Вы думаете, почему у многих имеется проблема с гражданской позицией? Почему приходится наблюдать часто неуважение к Отечественной истории, некое безразличие к сегодняшней ситуации в стране, мире, к войнам, идущим в разных местах (и тем более у нас)? Неумение просеивать информацию, идущую из разных источников с «фактами» (противоречащими друг другу) явно пропагандистского, заказного толка? Обывательщина взяла верх? Позиция «моя хата с краю»? Торжество взглядов: сытый голодного не разумеет, здоровый – больного, а богатый – бедного?
– Есть ведь притча замечательная о слепых, трогающих слона. Тот, кто схватился за хвост, уверяет, что слон – верёвка, если за хобот – то змея, за ногу – бревно. Вот так у нас часто воспринимаются те или иные события, в стране и за рубежом происходящие. Историческая и политическая необразованность кажутся запредельными. Телевидение и прочие СМИ нас стараются развлекать, приобщать рекламами к бизнесу, спекуляциям, индивидуализму, комфорту и карьеризму чуть ли не любой ценой. До последних лет нам прививали любовь к «западным ценностям» и капитализму всяческими изощрёнными способами. Где уж тут было серьёзно погружаться в отечественную и мировую историю, разбираться в причинно-следственных связях событий (что прошлого, что настоящего), в ментальности народной, формирующейся веками в крепостном праве (по сути – рабстве), в процессах, закономерно сопровождающих капиталистическое общество, которые давно описаны Марксом, Лениным, Сталиным и другими мыслителями, пытающимися донести до человечества свои довольно разумные и выстраданные доводы… Проще всего этого не замечать, а ещё и, того хуже, социалистические и коммунистические идеи предать анафеме, присягнув на верность мамоне и буржуизму, со всеми его мерзостями, ухищрениями и враньём. Помню, в телевизионных беседах (которые мы снимали в Москве) с талантливейшими и широко известными писателями-историками, учёными-философами и публицистами Юрием Лотманом, Александром Зиновьевым и Владимиром Бушиным (фронтовиками) они на один и тот же вопрос о Ленине и его значении в истории России и Советского Союза, звучавший иногда со стороны задающих то иронично, то претенциозно-пренебрежительно, отвечали почти одинаково, что даже КАСАТЬСЯ имени ГЕНИЯ, перевернувшего мир и создавшего страну, стремившуюся к высоким идеалам и многого достигшую, надо заслужить, быть хотя бы отчасти сомасштабным, сколь-нибудь состоятельным (в смысле ума) и деятельным, разбирающимся в мировых политических процессах и проблемах, уходящих в глубь веков. Чтобы не походить на лилипутов, связывающих и распинающих Гулливера.
– Помнится, о проблемах и наших, и мировых говорила едва ли не вся известная русская литература, начиная с 19-го века (а то и ещё раньше – с Радищева). Взывали, конечно же, наши писатели к людям образованным – дворянству (составлявшему 1,5 – 2 процента населения), а потом и к интеллигенции, – ибо бо́льшая часть народа была неграмотна и бесправна. Но достучаться и тогда до многих было нелегко.
– До кого-то удавалось, до кого-то нет. Мне приходилось играть доктора Астрова в чеховском «Дяде Ване», а потом и ставить эту пьесу на телевидении. Там у героя есть такие слова, сказанные в адрес интеллигенции: «Мужики однообразны очень, неразвиты, грязно живут, а с интеллигенцией трудно ладить. Она утомляет. Все они, наши добрые знакомые, мелко мыслят, мелко чувствуют и не видят дальше своего носа – просто-напросто глупы…». А дальше Чехов (всемирно известный писатель, классик) в письме своему приятелю, врачу Ивану Орлову продолжал: «Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо её притеснители выходят из её же недр… Пока это ещё студенты и курсистки – это честный, хороший народ, это надежда наша, это будущее России, но стоит только студентам и курсисткам выйти самостоятельно на дорогу, стать взрослыми, как и надежда наша и будущее России обращается в дым, и остаются на фильтре одни доктора-дачевладельцы, несытые чиновники, ворующие инженеры…». Это я к чему вспоминаю о слепых в притче и о Чехове – чтобы опять же сказать о необходимости образования – исторического и политического (может быть, прежде всего) – и развития способности видеть «дальше своего носа» и чувствовать страдания и боли других так же, как свои собственные, а то и больше. Искусство, в том числе, и пытается этим заниматься. Пыталось заниматься, по крайней мере, в советское время. Кстати, мой друг, поэт, режиссёр и философ Владимир Сисикин (как и Марлен Хуциев), говорил, что эти чеховские высказывания как упрёк и воззвание надо разослать друзьям и знакомым – для осознания нашей «болезни» и необходимости её лечения. А Николай Губенко эти же чеховские слова приводил в своём знаменитом резонансном выступлении на Конгрессе интеллигенции России в 1997 году, наряду с другими – важными и необходимыми тогда и сегодня. Я рекомендовал бы ознакомиться с губенковским монологом всем – он есть в интернете.
– Легко ли осознать, а тем более в сегодняшних условиях лечить подобные болезни – недомыслие, недообразованность и равнодушие (хотя уж и война на Украине идёт более десяти лет. А до этого были Чечня, Грузия)?
– Трудно. Но у кого-то получается. Мы же видим примеры и Руслана Гостева, и Николая Губенко, Александра Зиновьева, Владимира Бушина, Жореса Алфёрова, Александра Бузгалина и ряда ныне здравствующих (хотя бы от Захара Прилепина, Константина Сёмина, Евгения Спицына, Ольги Зиновьевой, Людмилы Булавки, Николая Бондаренко, Андрея Фурсова и далее). Вот я смотрю на фотографии своей многочисленной семьи 20-го века (советского периода), где все рядом, в одном кругу, – рабочие и инженеры, крестьяне, железнодорожники, солдаты и офицеры, директор крупного завода в Москве и замминистра культуры СССР… Стоят, взявшись за руки или обнявшись. Вряд ли такое возможно сегодня. Тем более, наверное, завтра. Но ведь это было. И есть их дети и внуки, «Бессмертный полк». Появляющиеся герои войны и труда. Как Вам такой финал?
– Да, финал разговора хорош. В нём повод для размышлений, выводов и всё-таки надежд.
– К размышлениям и выводам я и призываю. А надежд с мечтами нам всем не занимать. Только бы сбывались.
– Я ведь не спросила у Вас про книгу «Портреты на фоне», готовящуюся к печати. И, по-моему, нового сборника стихов.
– Вот они выйдут, тогда и поговорим. Думаю, нам найдётся о чём. Там целая коллекция дорогих имён и судеб. Некоторых мы с Вами коснулись в разговоре. Поговорим и о стихах, песнях-зонгах, публицистике. Стихи, кстати, можно услышать и на наших вечерах в Никитинской библиотеке или в Пушкинской библиотеке искусств. Приходите!
беседовала Татьяна Александрова