В Воронеже завершился первый фестиваль современной хореографии Re:форма танца. Три дня, восемь новых постановок, лекции, мастер-классы и встречи: о том, как это все происходило, читайте в нашем материале.
Текст — Вита Хлопова
Фотографии — Константин Кириакиди
Фото обложки предоставлено театром
За последние несколько лет стало появляться все больше фестивалей современной хореографии: некоторые из них уже отпраздновали свое совершеннолетие (OpenLook в Санкт-Петербурге), другие отметили первую пятилетку (Context.Diana Vishneva в Москве/Санкт-Петербурге), третьи успешно привозят современный танец на сцены академических музыкальных театров (DanceInversion в Москве).
Re:форма танца возник только в этом году, но уже разительно отличается по концепции от своих старших коллег. Александр Литягин — главный балетмейстер Воронежского государственного театра оперы и балета — придумал совершенно иной формат проведения такого фестиваля. Он не привозит в Воронеж европейские труппы, но приглашает российских хореографов создавать на базе театра новые постановки. Этот формат позволяет решить сразу несколько проблем. Во-первых, наши хореографы работают по большей части как независимые фрилансеры, не имея своей труппы и помещения. Приглашая их к сотрудничеству, театр дает им возможность ставить работы, не задумываясь о том, где искать артистов, чем им платить и на сколько часов им хватит арендовать помещение. Во-вторых, артисты, привыкшие работать в определенном паттерне, в новом постановочном процессе с уникальной хореографической лексикой, безусловно, будут только обогащать свою технику. Хореографы получают профессиональных артистов и полную свободу действия, артисты — получают уникальную возможность поработать в новой для себя лексике. Зритель же получает совершенно новую программу.
Литягин, конечно, смелый человек, ведь одно дело — пригласить одного хореографа на постановочный процесс, чтобы артисты потихоньку осваивали, не отдаляясь от привычного материала, новую работу; другое дело — пригласить восемь совершенно разных по стилю и лексике хореографов и заставить артистов в довольно сжатые сроки овладеть сложнейшим материалом. Конечно, не все было ровно, и не со всем блестяще справились артисты, но уникальная концепция фестиваля подразумевает такой результат, и именно поэтому смотреть за всей программой было так интересно.
На фестиваль были приглашены следующие хореографы: Мария Яшникова, Екатерина Кислова, Павел Глухов, Андрей Меркурьев, Константин Матулевский и Софья Гайдукова.
Александр Литягин
Александр Литягин сам тоже представил свою работу. Единственным хореографом, не создавшим новую постановку на балетную труппу театра, а показавшим свою готовую работу, стала Ольга Лабовкина, чей «Воздух» открывал программу фестиваля. Все эти имена уже хорошо известны в нашей стране: кто-то из них побеждал на различных конкурсах (таких, как Context. Diana Vishneva, к примеру), другие уже долгое время ставят в театрах по всей стране. Это все не начинающие хореографы, но вполне себе зарекомендовавшие себя имена.
Работа Ольги Лабовкиной «Воздух»
Одной из главных проблем стало то, что многие хореографы не сумели адаптировать свой стиль и задачи под возможности артистов. Приходит на ум аналогия с миром моды: кутюрье создает красивое платье на идеальную по всем параметрам Наоми Кэмпбелл, но оказывается так, что Наоми сейчас нет в его распоряжении, и вместо того, чтобы подогнать свое платье так, чтобы оно удачно сидело на другой модели, он оставляет его в том виде, как оно кажется ему идеальным.
Здесь выходило так же: у хореографов была большая идея, и они старались ее воплощать, при этом совершенно не думая о том, что не все артисты были способны претворить в жизнь задуманное ими. Поэтому часто на сцене вылезали недовернутые пятки в слишком неудобных позах, или были очевидны тугие спины, хотя хореограф вполне мог спрятать все недостатки труппы. Первые два дня казалось, что таланты хореографов очевидно превышают возможности труппы, и что артисты часто просто не справляются со сложнейшей новой хореографией. И вдруг в последний день мы видим все тех же артистов на сцене, блестяще справляющихся с заковыристыми темпом и техникой, органично живущих на сцене в своих образах и использующих только самые лучшие свои стороны. Получается, хореографы Матулевский и Гайдукова сумели не только воплотить на сцене задуманное, но с умом отнестись к возможностям своих артистов, выгодно представляя их на сцене. Если некоторые спектакли первых двух дней выглядели, как интересный рабочий процесс, то работа, к примеру, Константина Матулевского Aheym могла бы достойно выглядеть на любом из международных конкурсов современной хореографии.
Другая проблема, уже касающаяся самих хореографов, была в том, что мало кто из них заботится о зрителе и работает с общей картинкой своей постановки. К примеру, работа Марии Яшниковой, самой юной из всех хореографов фестиваля, выглядела, как череда сложных по технике номеров, собранных на сцене в одну постановку. Лексика Яшниковой действительно казалась очень любопытной и сложной для исполнения, и было видно, что артистам решать эти задачки было трудно, но любопытно. Визуально постановка «Его глазами» была решена очень красиво: приглушенный бежевый свет, изредка возникающие live-проекции на экране, сложные хореографические связки, но при этом внимание зрителя перестает концентрироваться после очередного фальшь-финала. Ты уже не понимаешь, про чьи глаза идет речь и про какие иллюзии нам хочет сказать автор.
Постановка Марии Яшниковой «Его глазами»
В таких случаях очень хочется, чтобы талантливому хореографу помогали советом либо танцдраматурги, либо режиссеры, и дело даже не в том, чтобы выстроить сюжетную линию, но в том, что и в бессюжетной работе нужна какая-то драматургия развития.
Елизавета Корнеева в постановке Екатерины Кисловой «Принцесса Тур’Андот»
Проблем с драматургией не было у Екатерины Кисловой, известного российского хореографа, лауреата премии «Золотая маска» 2012 года. Кислова очень много работает и с драматическим театром, поэтому законы жанра ей хорошо известны. В какой-то мере она вполне сознательно уходит от перенасыщения в своей работе — «Принцесса Тур’Андот» —сложной хореографической лексикой, но при этом визуально и концептуально работа выстроена филигранно. По периметру находятся музыканты (кстати, это единственная работа с живой музыкой), одетые в черные полузакрытые одежды: где-то есть перкуссия, где-то струнные. Центральным персонажем становится оперная певица (Юлия Проняева), а вот танцовщицы, одетые в черные платья, а ля Марта Грэм, обрамляют уже её историю.
По композиции все микро-сюжеты очень хорошо читаются: одна солистка, явно противопоставленная одинаковой толпе,
Елизавета Корнеева и Юлия Проняева в постановке Екатерины Кисловой «Принцесса Тур’Андот»
до самого конца борется за свою индивидуальность, но в конце сдается «распятию» из такого же, как и у всех, платья, становясь одной из них. И все эти атрибуты, появляющиеся на протяжении всего спектакля — бамбуковые палки или веера — в конечном счете, были задействованы.
Иван Негробов и Диана Егорова в постановке Павла Глухова «Чайковский. Времена года»
Работа Павла Глухова — «Чайковский. Времена года» — технически была невероятно сложной для артистов. Они даже в некоторых массовых фрагментах выходили на сцену, громким шепотом проговаривая сложный музыкальный счет. В других сценах подсматривали друг за другом, как будто бы были не уверены в правильно заученном тексте. При этом видно, что если бы эту работу исполняли артисты, немного более подготовленные в плане современной хореографии, смотрелась бы она феноменально. И выходит, что Глухов не стал сознательно «упрощать» свою хореографию только из-за того, что труппа не была готова к его сложностям. Он ставил свою идеальную хореографию на условную Наоми Кэмпбелл, забывая, что в Воронежской труппе таких, как она, нет. Поэтому тут и появлялись зажатость спин, невозможность справиться со сложным темпом, жесткие руки и отсутствие мягкости, присущей его хореографии. Артисты выучили его текст, и кажется, не справились с ним. Вероятно, оставив этот спектакль в репертуаре и потратив больше времени на занятия с ним и на репетиции, труппа «втанцуется» в этот номер. Но при этом еще было ощущение, что Глухов, работая с привычными ему артистами, более дерзкий в хореографии. Тут как будто бы он смутился, поймут ли классические артисты его юмор, поэтому каких-то таких постмодернистских двухслойных шуточек было не так много. Но даже и их артисты смутились исполнить, как задумано, намекая лишь по касательной на их присутствие. А вот за выходки с занавесом, чтобы отвлечь зрителей от смены декораций на сцене, конечно, отдельный респект: редко кому удастся так гармонично занять это время. У Глухова то занавес открывался наполовину, но медленно опускался на одну из артисток, то вообще кто-то карабкался по закрытой кулисе, как цирковой артист. Ну и безусловно, световое решение постановки с огромным светящимся квадратом над артистами было визуально очень привлекательным.
Последний день был отдан творческому тандему Константина Матулевского и Софьи Гайдуковой, где в программу входили постановка Матулевского Aheym, постановка Гайдуковой «Арлекинада. New» и их совместная работа Anima. Давно наблюдая за их творчеством, отмечаешь в этом вечере, что, безусловно, этим хореографам нужна своя труппа. От безысходности часто они ставят свои работы только на себя, так как найти достаточное количество качественных и свободных артистов в Москве очень сложно. И несмотря на то, что оба пока еще в прекрасной форме, в камерном дуэтном пространстве им явно тесно. Матулевский в Aheym выдал такую хорошую неоклассику, которой давно не было видно ни на одной из мастерских молодых хореографов. Цельная работа, где прекрасно продумано не только световое решение, но и композиция.
Елизавета Корнеева в постановке Константина Матулевского Aheym
Дуэты вытекают в трио и в массовые работы, ни на секунду не утомляя зрителя смысловыми провалами. Первый мужской дуэт вводит сразу в сложнейший ритм работы, который не снижается ни разу за тридцать минут, что она длится. Сложнейшие связки выполняются синхронно и в довольно быстром темпе. И сразу думаешь, те же ли это артисты, которых ты видел накануне? Было ли у них больше времени на репетиции? И почему в этих фрагментах не видны их недостатки несмотря на то, что у тех же самых артистов в другие дни вылезали согнутые коленки, невывернутые стопы и закостенелые спины? Кажется, как будто все силы артистов были отданы на этот спектакль, у них самих горели глаза и после каждого удачно выполненного сложного элемента была видна их реакция. Матулевский сумел вытащить на сцену все самое лучшее, что в них есть, показав нам этих артистов длинноногими, прекрасно выученными и технически одаренными. Безусловно, эта постановка стала и удачей для самого театра, и подарком для артистов, раскрывших себя с другой стороны, и для хореографа, который смог реализовать все свои самые смелые замыслы.
Софья Гайдукова, несмотря на качественное балетное прошлое, зачастую сознательно уходит от полностью балетной лексики, предпочитая рассказывать истории с помощью другого языка. Её «Арлекинада. New»показала нам две совершенно разные по характеру отношений пары (даже одетые в разные цвета, чтобы нам было легче их идентифицировать): «красные» были игривой, чаще даже на грани парой, в то время как отношения «синих» были похожи больше на love-hate связь. Страстные объятия в начале отношений переходят в очевидное насилие в конце. После того, как персонажи в парах меняются местами, меняется и их поведение: если в «синей» паре Она предпочитала дурачиться, танцуя, как это обычно делают, пока никто не видит, то в партнере из «красной» пары Она находит идеального компаньона для этих детских дурачеств. Мораль очевидна, зрители в восторге, и опять же удивительно, как можно продумать хорошую и качественную историю, используя минимум на сцене и задействуя всего две пары.
Екатерина Любых и Максим Данилов в постановке Софьи Гайдуковой «Арлекинада. New»
Тут отдельно хочется отметить исполнение Екатерины Любых, причем даже не только в этой работе, но и в постановке Павла Глухова «Времена года. Чайковский». Часто на сцене у артисток можно было увидеть блуждающий взгляд, то ли ищущий поддержу у коллег в хореографическом тексте, то ли от незаинтересованности в происходящем. Екатерина же в каждой из работ была настолько глубоко задействована, что невольно взгляд задерживался только на ней. Прекрасная артистка, которой очень пошел современный танец.
Еще три работы, о которых не было сказано — Anima Матулевского/Гайдуковой, «И ангелы плачут» Андрея Меркурьева и «Как без рук» Александра Литягина — относились, скорее, к сюжетной хореографии. Литягин рассказал драматическую историю любви, которую многие поняли по-разному. Андрей Меркурьев даже и сам вышел на сцену, хотя вовсе не в танцевальных партиях. А Anima рассказала жестокую историю о потере собственной души.
Очень хочется надеяться, что фестиваль сможет и на будущий год сохранить свою концепцию, приглашая к работе российских хореографов. Ведь, как оказалось, не только Воронежу был нужен фестиваль современного танца, но и современному российскому танцу очень был нужен этот фестиваль в Воронеже.
КАК БЕЗ РУК / хореография Александра Литягина
16/05/2019 ПРЕМЬЕРА в Воронежский театр оперы и балета
Фото: Константина Кириакиди
