О ВОРОНЕЖСКОМ ПИАР-СКАНДАЛЕ, или
О МАССОВОМ ПСИХОЗЕ, СТАЛИНЕ И «ПРИДУРКАХ»,
ДОСТАВШИХ ПРЕЗИДЕНТА
Последняя декада 2019-го оказалась не только скорбной в связи с уходом из жизни ярчайшего писателя-публициста и поэта Владимира Сергеевича Бушина, а вслед за ним режиссёра театра «Современник» Галины Борисовны Волчек, но и особо памятной из-за очередных постановочных ток-шоу телевизионных СМИ, устроивших традиционные дебаты по поводу дня рождения И.В. Сталина, Отечественной войны и репрессий 30-х годов, а ещё и упоминанием Воронежа, где часть театральной интеллигенции выступила против юбилейного вечера, посвящённого 140-летию Иосифа Виссарионовича, который собирались провести коммунисты и их сторонники сначала в Доме актёра, а потом, после отказа его администрации, в Театре оперы и балета.
Спорили в эфире о войне, об очевидных грандиозных достижениях СССР и «репрессивных ужасах» вместе с шоуменами (получающими огромные гонорары за свою «службу» новому капиталистическому режиму), как обычно, и те, кто в сталинские времена (а то и в брежневские толком) не жил, в сражениях Отечественной и послевоенном восстановлении разрушенной страны не участвовал, да и о репрессиях знает лишь из литературных произведений и, может быть, семейных преданий, а в основном из заказных телевизионных передач, кинофильмов и газетно-журнальных статей, изощрённо навязываемых всем вот уже более 30 лет.
Для меня эта скандальная декабрьская эпопея началась с телефонного звонка (утром 21 декабря) давнишнего школьного товарища – замечательного врача (кандидата, или уже доктора медицинских наук) и человека, живо интересующегося историей страны, ни в какой политической партии не состоящего, но открыто симпатизирующего коммунистическим идеям с момента развала Советского Союза и катастрофы, за этим последовавшей:
– Слушай, а всё-таки хорошо, что торжественный вечер, посвящённый главнокомандующему в Великой Отечественной войне, завершившейся нашей Победой, и создателю первого в мире уникальнейшего социалистического государства, состоялся не в Доме актёра или Театре оперы и балета, а во Дворце работяг-железнодорожников имени Карла Маркса. Это символично и правильно, – заявил он, обращаясь ко мне. – Театральные сцены больше подходят не для КПРФ, а для других партий – постоянно играющих в политику «для народа», поющих каждый день чёрт знает что и беспрерывно танцующих, радуясь окружающему бардаку и всякой мерзости, захлестнувшей Россию.
– И как, по-твоему, всё прошло? – спросил я, продолжая разговор.
– Полный зал народа. Телекамеры и журналисты (материалы которых, скорее всего, нигде не будут показаны и опубликованы)… Видеофильм о нашей Великой Державе, победившей фашистскую Европу. Поздравления ветеранов. Приём новых людей в партию и комсомол. Стихи и песни – не только советские эстрадные, а и русские народные, ныне так редко транслируемые по телевидению и радио…
Все, кто пришёл, понимали, что в этот день надо отдать должное государственному деятелю, которому не было равных в истории человечества, подарившему вместе со всем советским народом жизнь людям многих и многих стран – без фашизма и рабства, концлагерей с газовыми камерами и чудовищными биологическими экспериментами над их узниками, в том числе и детьми… Поклониться Советскому Союзу, разрушившему мировую колониальную систему, создавшему ядерное оружие, гарантировавшее мир на планете (хотя бы относительный) на несколько десятков лет, устремившемуся в космос и поднявшему на невиданную ранее высоту образование, науку, промышленность, искусство…
– Никто не мешал, не митинговал рядом, не провоцировал столкновения? У детей жертв ГУЛАГа свои представления о Сталине и сталинском периоде. Мысль о «стрелочнике», злом и кровожадном чародее-повелителе, одном виновном во всех грехах, происходивших в огромнейшем государстве, населённом людьми, – конечно же, ни в чём не участвовавшими: ни в революциях, ни в Гражданской войне, ни в доносах друг на друга, ни в пытках и судах, ни в каких преступлениях и расстрелах, – сильна и непоколебима… Волна, поднятая недовольными предстоящим юбилейным торжеством, дошла аж до центральных СМИ. Мне друзья с канала «Культура» звонили и спрашивали заинтересованно: «Что будет? Чем закончится? Найдут ли возможность желающие отметить юбилей или нет?»
– Ты знаешь, – прозвучало в ответ, – меня порадовало, что видимых провокаций не было. Но воинствующая позиция антисоветчиков и западников, способствующая дальнейшему разрушению страны, не перестаёт удивлять. Всё это похоже на массовый психоз. Ничего не хотят слышать: ни реальных цифр осуждённых по политическим и уголовным статьям (объединённых ими вместе), ни доводов о том, что могло бы произойти в случае нашего поражения в войне, после которого некому было бы возмущаться репрессиям и ужасам гражданской войны, из которой они (эти самые репрессии) проистекали и продолжались… Ни развал Советского Союза, ни обнищание миллионов людей, ни жертвы криминального «перестроечного» беспредела, ни сносы могил и памятников нашим воинам-героям в сопредельных государствах, готовых уже воевать с нами, ни растущие военные базы вокруг России, ни санкции, вводимые против нас, ни войны на Украине, в Африке, на Ближнем Востоке, ни «бархатные» революции, устраиваемые спецслужбами наших западных «партнёров», ни провоцирование Третьей мировой, которая может стать последней для человечества, – ничто не влияет на этих «правдолюбов» и оголтелых ревизионистов, по-своему, как им хочется, комментирующих ход и итоги Второй мировой войны… Даже Путин некоторых из них назвал «придурками». Даже его довели…
Я, когда их слышу – с их «придурковатыми» разговорами о Сталине и «трактовками» свершений Советского Союза в военное и послевоенное время, – то басню Крылова вспоминаю о Слоне и Моське. Или свифтовского Гулливера среди лилипутов. Или ещё притчу о том, как слепые, встретившие слона, о нём отзывались. Трогающие за хвост уверяли, что слон – верёвка; за ноги, – что он – дерево. А кто ухватился за хобот, – утверждали, что он – змея… Вот так и судят у нас зачастую о тех или иных явлениях – из-за собственной слепоты, необразованности, узости кругозора, неспособности воспринимать объективно сложные вещи и их причинно-следственные связи…
Помнишь послание Чехова к доктору Орлову, где он об интеллигенции говорит прямо, нелицеприятно и во многом справедливо (кстати, от тебя я в первый раз об этом письме и услышал): «Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую; не верю, даже когда она страдает и жалуется, ибо её притеснители выходят из её же недр. Я верую в отдельных людей. Я вижу спасение в отдельных личностях, разбросанных по всей России там и сям – интеллигенты они или мужики, – в них сила, хотя их мало…»
– Помню, ещё бы!.. Как и монолог доктора Астрова на ту же тему (из пьесы «Дядя Ваня», которую когда-то ставил): «Мужики однообразны очень, неразвиты, грязно живут, а с интеллигенцией трудно ладить. Она утомляет. Все они, наши добрые знакомые, мелко мыслят, мелко чувствуют и не видят дальше своего носа – просто-напросто глупы. А те, которые поумнее и покрупнее, истеричны, заедены анализом, рефлексом… Ноют, ненавистничают, болезненно клевещут…»
Я это часто повторяю и окружающим, и себе. А к твоим басенным и притчевым вариантам прибавил бы ещё и другой – о Лебеде, Раке и Щуке. Больно на Россию смотреть, которую раздирают противоречия – вопиющие и, кажется, непреодолимые! Одни только проблемы стариков с пенсиями в 10 – 15 тысяч рублей покоя не дают. Не говоря уже обо всём другом – коррупции, жутком социальном расслоении общества, нравственном падении, отчуждении людей друг от друга и сегодняшней идеологии с девизами: «Деньги превыше всего!», «Благополучие любой ценой!» и «Человек человеку – волк!»…
– Так ведь и я об этом. Об объективных причинах революций и гражданских войн, прокатившихся по всему миру, у нас говорить не любят, как и о российской ментальности, складывающейся не только во время исторических побед, но и во время крепостного права, – по сути, рабства, уходящего в глубь веков… О нищете и дикости, до которой был доведён «простой» народ и о которых кричала почти вся русская классика, начиная, наверное, с Радищева, серьёзных рассуждений в СМИ не услышишь. Зато в ходу «художественные откровения» Солженицына и всякая пропагандистская стряпня, издаваемая на деньги заокеанских спецслужб или наших миллиардеров-«прихватизаторов» (внушаемая их информационной челядью и всевозможными «придурками»), боящихся новых революций, «раскулачивания» и возмездия за преступления 90-х, где людские потери были сопоставимы с военными, а политический цинизм, коррупция, передел собственности, переход её в частные руки и захват природных ресурсов кучкой предприимчивых и бессовестных хапуг, достигли неимоверных размеров…
Что же касается Сталина, то я хочу послать тебе стихотворения, написанные в его честь в разные годы (и даже после смерти Иосифа Виссарионовича) О. Мандельштамом, А. Ахматовой, Б. Пастернаком, Н. Асеевым, Арс. Тарковским, М. Светловым, А. Вертинским, К. Симоновым, С. Михалковым, О. Берггольц, А. Межировым, М. Исаковским, А. Жаровым, Н. Грибачёвым, И. Рождественским, Е. Евтушенко, Ф. Чуевым, Я. Смеляковым, В. Бушиным… Сплошь хвалебные.
А то ведь в последнее время только и цитируют мандельштамовское «Мы живём, под собою не чуя страны…» или реплики из сочинений Солженицына – «смелого вояки-артиллериста», который, как оказалось, в боевой артиллерии не служил, а офицерствовал над солдатами, «сражающимися» приборами звуковой разведки, и писал антисоветские письма как друзьям, так и случайным знакомым (зная, что их обязательно прочитают в Особом отделе), тем самым подставляя адресатов под арест (и почему-то «не понимая», что за подобные «откровения» не погладили бы по головке в тяжелейшее военное время и в любой другой стране)… Не говоря уже о публикациях его «историко-художественных» многотомных «разоблачительных глыб» и «загогулин», восторженно принятых на Западе, ненавидящем Россию, а у нас в своё время вызвавших откровенное неприятие и возмущение известнейших и уважаемых людей. На солженицынские литературные произведения с негодованием откликнулись Александр Твардовский, Константин Симонов, Леонид Леонов и многие другие, а Михаил Шолохов написал:
«Прочёл Солженицына ˝Пир победителей˝ (пьеса в стихах) и ˝В круге первом˝. Поражает, если можно так сказать, какое-то болезненное бесстыдство автора… Что касается формы пьесы, то она беспомощна и неумна. Можно ли о трагедийных событиях писать в опереточном стиле да ещё виршами такими примитивными, каких избегали даже одержимые поэтической чесоткой гимназисты былых времён! О содержании и говорить нечего. Все командиры – русские и украинец – либо законченные подлецы, либо колеблющиеся и ни во что не верящие люди. Как же при таких условиях батарея (звуковой разведки), в которой служил Солженицын, дошла до Кенигсберга? Или только персональными стараниями автора?
Почему осмеяны солдаты-русские и солдаты-татары? Почему власовцы – изменники родины – на чьей совести тысячи убитых и замученных наших, прославляются как выразители чаяний русского народа? На этом же политическом и художественном уровне стоит и роман ˝В круге первом˝»…
Впрочем, извини, друг, это уже цитата из твоей недавней статьи на смерть Владимира Сергеевича Бушина, который назвал Солженицына «гением первого плевка». Его (солженицынский) 100-летний юбилей прошёл с помпой, с бесконечными передачами о нём, фильмами и спектаклями, о которых говорить не хочется… Речь сегодня идёт не о нём, а о генералиссимусе Сталине, о достоинствах которого красноречиво свидетельствуют стихи лучших русских и советских поэтов, имена которых я тебе перечислил. Почитай, если ещё не читал. Это любопытно и познавательно…
И я читал. Внимательно и вдумчиво. Погружаясь в сложную и противоречивую Великую эпоху, размышляя о днях прошлых и сегодняшних. И о людях, рядом с нами живущих. Одних – эгоистично счастливых в своём самодовольном прямодушии и благополучии (осуществляемом часто за счёт униженных и оскорблённых, обманутых и ограбленных). И других, – по сути, брошенных государством, страдающих от своих неразрешимых и каждодневно возникающих проблем, бесперспективная жизнь коих, как ни крути, сходит на нет, оставляя им только прошлое, в котором было ощущение стабильности, общности и Смысла существования. И безусловное достижение Великих целей и Великих Побед.
Вот только некоторые стихотворения из присланных мне, обращающие к новым впечатлениям и выводам.
Осип Мандельштам
* * *
Если б меня наши враги взяли и перестали со мной говорить люди,
Если б лишили меня всего в мире: права дышать и открывать двери
И утверждать, что бытие будет и что народ, как судия, судит, –
Если б меня смели держать зверем, пищу мою на пол кидать стали б, –
Я не смолчу, не заглушу боли, но начерчу то, что чертить волен,
И, раскачав колокол стен голый и разбудив вражеской тьмы угол,
Я запрягу десять волов в голос и поведу руку во тьме плугом –
И в глубине сторожевой ночи чернорабочей вспыхнут земле очи,
И – в легион братских очей сжатый – я упаду тяжестью всей жатвы,
Сжатостью всей рвущейся вдаль клятвы – и налетит пламенных лет стая,
Прошелестит спелой грозой Ленин, и на земле, что избежит тленья,
Будет будить разум и жизнь Сталин.
1937
Осип Мандельштам
ОДА СТАЛИНУ
Когда б я уголь взял для высшей похвалы – для радости рисунка непреложной, –
Я б воздух расчертил на хитрые углы и осторожно и тревожно.
Чтоб настоящее в чертах отозвалось, в искусстве с дерзостью гранича,
Я б рассказал о том, кто сдвинул мира ось, ста сорока народов чтя обычай.
Я б поднял брови малый уголок и поднял вновь и разрешил иначе:
Знать, Прометей раздул свой уголёк, – Гляди, Эсхил, как я, рисуя, плачу!
Я б несколько гремучих линий взял, всё моложавое его тысячелетье,
И мужество улыбкою связал и развязал в ненапряжённом свете,
И в дружбе мудрых глаз найду для близнеца, какого не скажу, то выраженье, близясь
К которому, к нему, – вдруг узнаёшь отца и задыхаешься, почуяв мира близость.
И я хочу благодарить холмы, что эту кость и эту кисть развили:
Он родился в горах и горечь знал тюрьмы. Хочу назвать его – не Сталин, – Джугашвили!
Художник, береги и охраняй бойца: в рост окружи его сырым и синим бором
Вниманья влажного. Не огорчить отца недобрым образом иль мыслей недобором,
Художник, помоги тому, кто весь с тобой, кто мыслит, чувствует и строит.
Не я и не другой – ему народ родной – народ-Гомер хвалу утроит.
Художник, береги и охраняй бойца: лес человечества за ним поёт, густея,
Само грядущее – дружина мудреца и слушает его всё чаще, всё смелее.
Он свесился с трибуны, как с горы, в бугры голов. Должник сильнее иска,
Могучие глаза решительно добры, густая бровь кому-то светит близко,
И я хотел бы стрелкой указать на твёрдость рта – отца речей упрямых,
Лепное, сложное, крутое веко – знать, работает из миллиона рамок.
Весь – откровенность, весь – признанья медь, и зоркий слух, не терпящий сурдинки,
На всех готовых жить и умереть бегут, играя, хмурые морщинки.
Сжимая уголёк, в котором всё сошлось, рукою жадною одно лишь сходство клича,
Рукою хищною – ловить лишь сходства ось – я уголь искрошу, ища его обличья.
Я у него учусь, не для себя учась. Я у него учусь – к себе не знать пощады,
Несчастья скроют ли большого плана часть, я разыщу его в случайностях их чада…
Пусть недостоин я ещё иметь друзей, пусть не насыщен я и желчью и слезами,
Он всё мне чудится в шинели, в картузе, на чудной площади с счастливыми глазами.
Глазами Сталина раздвинута гора и вдаль прищурилась равнина.
Как море без морщин, как завтра из вчера – до солнца борозды от плуга-исполина.
Он улыбается улыбкою жнеца рукопожатий в разговоре,
Который начался и длится без конца на шестиклятвенном просторе.
И каждое гумно и каждая копна сильна, убориста, умна – добро живое –
Чудо народное! Да будет жизнь крупна. Ворочается счастье стержневое.
И шестикратно я в сознаньи берегу, свидетель медленный труда, борьбы и жатвы,
Его огромный путь – через тайгу и ленинский октябрь – до выполненной клятвы.
Уходят вдаль людских голов бугры: я уменьшаюсь там, меня уж не заметят,
Но в книгах ласковых и в играх детворы воскресну я сказать, что солнце светит.
Правдивей правды нет, чем искренность бойца: для чести и любви, для доблести и стали
Есть имя славное для сжатых губ чтеца – его мы слышали и мы его застали.
1937
Анна Ахматова
* * *
Пусть миру этот день запомнится навеки, пусть будет вечности завещан этот час.
Легенда говорит о мудром человеке, что каждого из нас от страшной смерти спас.
Ликует вся страна в лучах зари янтарной, и радости чистейшей нет преград, –
И древний Самарканд, и Мурманск заполярный, и дважды Сталиным спасённый Ленинград
В день новолетия учителя и друга песнь светлой благодарности поют, –
Пускай вокруг неистовствует вьюга или фиалки горные цветут.
И вторят городам Советского Союза всех дружеских республик города
И труженики те, которых душат узы, но чья свободна речь и чья душа горда.
И вольно думы их летят к столице славы, к высокому Кремлю – борцу за вечный свет,
Откуда в полночь гимн несётся величавый и на весь мир звучит, как помощь и привет.
21 декабря 1949 года (на 70-летие Сталина)
Анна Ахматова
* * *
И Вождь орлиными очами увидел с высоты Кремля,
Как пышно залита лучами преображённая земля.
И с самой середины века, которому он имя дал,
Он видит сердце человека, что стало светлым, как кристалл.
Своих трудов, своих деяний он видит спелые плоды,
Громады величавых зданий, мосты, заводы и сады.
Свой дух вдохнул он в этот город, он отвратил от нас беду, –
Вот отчего так твёрд и молод Москвы необоримый дух.
И благодарного народа Вождь слышит голос: “Мы пришли
Сказать, – где Сталин, там свобода, мир и величие земли!”
1949
Борис Пастернак
* * *
Я понял: всё живо. Векам не пропасть,
И жизнь без наживы – завидная часть.
Спасибо, спасибо трём тысячам лет,
В трудах без разгиба оставившим свет.
Спасибо предтечам, спасибо вождям.
Не тем же, так нечем отплачивать нам.
И мы по жилищам пройдём с фонарём,
И тоже поищем, и тоже умрём.
И новые годы, покинув ангар,
Рванутся под своды январских фанфар.
И вечно, обвалом врываясь извне,
Великое в малом отдастся во мне.
И смех у завалин, и мысль от сохи,
И Ленин, и Сталин, и эти стихи,
Железо и порох заглядов вперёд
И звёзды, которых износ не берёт.
1935
Николай Асеев
из «Повести пламенных лет»
И Сталин тогда представлялся нам, не в пышном наряде – главным из главных, –
Держался он с твёрдым достоинством. Сам поэтов выслушивая, как равных.
Он нравился нам одеждой простой, негромкой, раздельной, внушительной речью,
И я бы хотел не для славы пустой постигнуть натуру его человечью.
Я Сталина так бы тогда описал: он чуть рябоватый и чуть грубоватый,
Просмолены солнцем его волоса, но прежде всего он – не обыватель!
Вы Сталина сравниваете с орлом? Что толку и чести равнять его с птицей!
Скорее – с гранёным алмазным сверлом, которым гранитное время сверлится.
Он бродит один средь кремлёвских палат, вживаясь в чужой стародавний обычай;
Он носит шинель, как тюремный бушлат без всяких особых петлиц и отличий.
Его до синя ненавидят враги, не смогшие вбить в нашу спаянность клинья;
Он носит короткие сапоги, но шаг его твёрд, непреклонен и длинен.
И мы с ним сроднились – с шинелью его, с курящейся трубкой, улыбкой усатой,
Со всею фигурой его боевой, грозящею старому миру осадой.
Михаил Светлов
ПЕСНЯ О ДРУЖБЕ
Я искал единственного друга в свисте пуль и в гуле батарей,
Шёл со мной сквозь ветер и сквозь вьюгу миллион единственных друзей!
Расцветают песни и знамёна на счастливой родине моей –
Это выбирают миллионы лучших из единственных друзей.
Никому с тобою не сравняться! Кто тебя могучей и сильней,
Родина освобождённых наций, Родина единственных друзей?
Мы хорошими людьми богаты – много их в стране богатырей;
Выбирает лучших в депутаты миллион единственных друзей!
Мы идём колонною несметной, нашей славы песня широка!
Наша Конституция бессмертна! Сталинское слово – на века!
1937
Евгений Евтушенко
НОЧЬ ИДЁТ ПО МОСКВЕ
Тихо гаснут огни столицы. Клонит ветер деревья ко сну.
Ночь идёт по Москве. Мне не спится. Я окно отворил в весну.
В белых фартуках дворники дремлют уставшие. Вся листва в переливах зелёного плеска,
И машины шуршат запоздавшие по асфальту, накатанному до блеска.
Только в скверах – шаганье влюблённых пар. Им-то что до того, что поздно!
И последний трамвай направляется в парк, высекая из сумрака звёзды…
Я хочу, чтоб о счастье мне рассказала этой ночи раскрытая повесть.
Паровозный гудок прозвучал у вокзала: это в рейс отправляется поезд.
Кто его пассажиры? Я с ними, наверно, знаком, я их часто, наверно, встречал,
Ведь на родине нашей дружба – закон и начало многих начал!
Я знаю: грядущее видя вокруг, склоняется этой ночью
Самый мой лучший на свете друг в Кремле над столом рабочим.
Весь мир перед ним – необъятной ширью! В бессонной ночной тишине
Он думает о стране, о мире, он думает обо мне.
Подходит к окну. Любуясь столицей, тепло улыбается он.
А я засыпаю, и мне приснится очень хороший сон.
1950
Арсений Тарковский
* * *
Миновала неделя немыслимой этой разлуки.
Трудно сердцу сыновнему сердце его пережить.
Трудно этим рукам пережить его сильные руки
И своё повседневное малое дело вершить.
И себя самому трудно телу нести, тяжелея.
Подойти, постоять, подойти ещё ближе на пядь…
Трудно веки поднять и взглянуть на гранит мавзолея,
Оба имени вместе одно за другим прочитать.
Трудно слышать ушам, как шумит этот город высокий, –
А строителя города больше не видит народ…
Трудно этим словам собираться и строиться в строки
Без надежды на то, что и он их, быть может, прочтёт.
Трудно стрелкам часов без него мерить время на башне,
Трудно с юга теплу в этот год пробиваться в Москву,
И лесам без него трудно жить его лаской вчерашней,
И полям без него над собою глядеть в синеву.
Трудно жить без него и просторам советской державы,
И далёким краям всей захлёстнутой горем земли.
Трудно жить без него. Но лучи его правды и славы
В человеческий разум и в сердце навеки вошли.
Без него и друзьям его, в битвах испытанным, трудно,
Но в годину суровую приняли знамя вождя,
И меж тем, как лежит он, закованный в сон непробудный,
Глаз своих не смыкают, путём его землю ведя.
Пересилим себя, одолеем великое горе,
С тем же именем в сердце, как в битвы ходили при нём,
Словно горы высокие, словно глубокое море,
Стиснув зубы, скрепившись, и эту беду перейдём.
Мы – солдаты его. Ничего, что мы все постарели
В эти горькие дни. Разве слёзы седых матерей
В годы грозных боёв не влекли нас к возвышенной цели,
И не стали мы разве от ран своих втрое сильней?
Мы видали его в дни народных торжеств и тревоги,
Так расскажем о нём малым детям своим, потому
Что идут и они вслед за нами по нашей дороге, –
Пусть же будут верны и они беззаветно ему.
Скажем детям: – Он дал нам великое счастье и право
Жить бессмертьем его и народы от гибели спас;
Был он скромен и мудр, и его неизбывная слава
Окружает, как воздух, и делает сильными нас.
Миру – мир завещал он. И в каждом свободном порыве,
В каждом нашем он жив. Может быть, из людей
Был наш Сталин, как вождь, наш отец – всех на свете счастливей,
Ибо счастье людское он создал рукою своей.
1953
Феликс Чуев
* * *
Уже послы живут в тылу глубоком, уже в Москве наркомов не видать,
И панцерные армии фон Бока на Химки продолжают наступать.
Решают в штабе Западного фронта – поставить штаб восточнее Москвы,
И солнце раной русского народа горит среди осенней синевы …
Уже в Москве ответственные лица не понимают только одного:
Когда же Сам уедет из столицы – но как спросить об этом Самого?
Да, как спросить? Вопрос предельно важен, такой, что не отложишь на потом:
– Когда отправить полк охраны Вашей на Куйбышев? Состав уже готов.
Дрожали стёкла в грохоте воздушном, сверкало в Александровском саду …
Сказал спокойно: «Если будет нужно, я этот полк в атаку поведу».
Сергей Михалков
СТАЛИН
Раскрыл боец армейскую газету. На первый лист упал полоской свет.
И вот – указ Верховного Совета и над указом – сталинский портрет.
Был тот боец простым рабочим малым из города Ростова-на-Дону.
До сей поры в сраженьях не бывал он, и первый раз увидел он войну.
И Сталина не видел он ни разу, но знал о нём, как знает весь народ,
По песням, по делам и по рассказам, в которых образ Сталина живёт.
Былых боёв боец тот не изведал, но, плоть от плоти сын своей страны,
Он знал, что Сталин – это есть Победа на всех фронтах: труда, борьбы, войны.
Ночную мглу прорезал взлёт ракеты, и первый взвод пошёл в свой первый бой.
Газетный лист со сталинским портретом красноармеец уносил с собой.
Арсений Тарковский
НАШ ТОСТ
Если на Родине с нами встречаются несколько старых друзей,
Всё, что нам дорого, припоминается, песня звучит веселей.
Ну-ка, товарищи, грянем застольную, выше стаканы с вином,
Выпьем за Родину нашу привольную, выпьем и снова нальём.
Выпьем за русскую удаль кипучую, за богатырский народ!
Выпьем за армию нашу могучую, выпьем за доблестный флот!
Встанем, товарищи, выпьем за гвардию, равной ей в мужестве нет.
Тост наш за Сталина! Тост наш за партию! Тост наш за знамя побед!
Владимир Межевитин
ПОСТСКРИПТУМ К СТАТЬЕ, ПОСВЯЩЁННОЙ 140-ЛЕТИЮ И.В. СТАЛИНА
Обычно я не отвечаю на легкомысленные и смешные реплики к материалам, публикуемым в интернет-газете. Но, коль скоро комментарий, дошедший до меня, упрекает моего товарища (по сути, соавтора) в том, что упомянутые в статье стихи написаны были поэтами «с петлёй на шее», должен сказать следующее:
Произведения, заявленные в публикации, – всего лишь малая часть того, что в разные годы было посвящено Иосифу Виссарионовичу Сталину и советскому периоду нашей страны известнейшими (и, безусловно, талантливейшими) литераторами. Примерам этим несть числа и не зависели они зачастую от того, есть ли у них «петля на шее» или нет. Тут всё дело в позиции художника, его совести и чести (в конце концов, свой выбор он делает сам). Это касается не только русской и советской истории и литературы, а и всей мировой… Кроме того, стихи в статье не были главным аргументом. И потому всегда нелепо выглядит комментирующий, уподобляясь слепцу, трогающему Слона за хвост, или «Косому Егорке, у которого глаз шибко зоркий. Одна беда – глядит не туда».
В статье ведь говорится о нашей стране – не столько о её прошлом, сколько настоящем – и людях, не понимающих причинно-следственных связей событий, происходящих как в прошедшем уже, так и в сегодняшнем времени.
Что же касается поэтических произведений, «с петлёй» и «без петли на шее», то ряд их можно было бы продолжить хотя бы и такими стихами, которые могли бы стать поводом для дальнейших размышлений:
Александр Вертинский
ОН
Чуть седой, как серебряный тополь, он стоит, принимая парад.
Сколько стоил ему Севастополь! Сколько стоил ему Сталинград!
И в слепые, морозные ночи, когда фронт заметала пурга,
Его ясные, яркие очи до конца разглядели врага.
Побеждая в военной науке, вражьей кровью окрасив снега,
Он в народа могучие руки обнаглевшего принял врага.
И когда подходили вандалы к нашей древней столице отцов,
Где нашёл он таких генералов и таких легендарных бойцов?!
Он взрастил их… над их воспитаньем много думал он ночи и дни.
О, к каким роковым испытаньям подготовлены были они!
И в боях за отчизну суровых шли без страха на смерть – за него,
За его справедливое слово, за великую правду его.
Как высоко вознёс он державу, мощь советских народов-друзей!
И какую всемирную славу создал он для отчизны своей!
Тот же взгляд… те же речи простые… Столь же скупы и мудры слова.
Над военною картой России поседела его голова!
1945
Владимир Бушин
ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ МОГИЛА
3 сентября 1994 года воины, вернувшиеся из Германии,
возложили 27 букетов гвоздик к Кремлёвской стене,
где спят наши прославленные полководцы.
Говорил фронтовик двадцать третьего года рожденья,
Что из тех, у кого за спиной Сталинград и рейхстаг.
Он божился: «Ей-Богу, не сон, не мираж, не виденье.
Всё я сам это видел, и всё было именно так».
И опять повторял: «Не легенда, не сказ, не былина.
Навсегда сохранит в своём сердце родная земля
День, когда наши внуки вернулись домой из Берлина
И под знаменем красным прошли по Тверской до Кремля.
Двадцать семь у них было букетов им выданных алых.
И с поклоном сыновьим возложили их все у стены
На могилы прославленных маршалов и генералов,
Незабвенных героев великой народной войны.
Но могиле одной запретил командир поклониться,
Положить в изголовье хотя бы гвоздичку одну.
И косились солдаты. Мрачнели солдатские лица,
Ибо с помощью их ещё раз оболгали войну.
Сколько лет уже лгут и не могут налгаться досыта,
На могилы плюют, разбивают кресты и гробы…
Ах, как хочется им, чтобы правда была позабыта!
Как назвать их? Антихристы. Нелюдь. Рабы.
И в кругу нашем, редком уже, но по-прежнему братском,
Тяжело мне, товарищ, и мерзко о них говорить,
И скажу лишь одно: в сорок третьем под Гжатском
Не доверил бы им даже кашу солдатам варить.
И, в душе проклиная запрет скудоумно греховный,
Уходили солдаты за скорбным отрядом отряд…
Вдруг один обернулся: «Спи спокойно, Верховный,
Мы припомним и это – ведь настанет и наш Сталинград»…
А когда уж луна окоём озарила московский,
То очнулись герои, преступив роковую межу,
И сказал самый младший, изгнанник Литвы Черняховский:
«Разве он допустил бы! Я гвоздики ему положу».
Маршал Жуков шагнул, под луною сверкнув орденами:
«Вспоминаю о нём каждый раз, как вокруг погляжу.
Этот смрад и развал, спор и кровь меж страны племенами
Разве он допустил бы! Я гвоздики ему положу».
Адмирал Кузнецов, от него претерпевший немало,
Поднял руку: «А я лишь о том вам скажу:
Сколько гаваней лучших у нашего флота не стало!
Разве он допустил бы! Я гвоздики ему положу».
Тут и сын его Яков, погибший в плену, оказался.
«Мой отец, – он сказал, – был уверен: я честно умру.
И менять на фельдмаршала сына не стал, отказался.
Он иначе не мог. Дайте пыль я с могилы сотру».
И один за другим его маршалы и генералы
Подходили за сыном к могиле и клали цветы.
Это видел я сам, – мой рассказчик закончил устало.
И ревниво добавил: – Неужто не веришь мне ты?»
1994
Владимир Шуваев
ПАМЯТНИК НАД ДОНОМ
Этот памятник И.В. Сталину и Великой советской стране,
победившей фашизм, а ныне – униженной и очернённой,
жители села Атамановка поставили на свои средства.
/из СМИ/
Нас чиновник и Бог оставил, и в дерьме мы на много лет,
Но над Доном поднялся, встал Он, как спасительный яркий свет!
Надевай же свой китель латаный, уводи нас от этих бед,
От иуд, нашей кровью пятнанных и в глазах погасивших свет.
Не суди нас, что в ночь позорную разбазарили пол-Земли,
Что лишь только теперь мы поняли, что имели и не спасли.
Что в глуши тараканьей номера, ради подлых своих страстей,
Три подонка пустили по миру Величайшую из идей…
Возвращайся, гнильём не тронутый и не продавший звёзд Кремля,
Возврати нам страну огромную, потерявшую курс руля.
С наших душ отирая плесень, наконец-то прозрели мы,
Что Ты с Богом всегда был вместе – против Князя Вселенской Тьмы!
Нас в содомы и в деньги бросили, но мы снова, как в том огне,
От гнилой горбачёвской осени – к Сталинградской придём весне!
Пока Родина в песню просится и пока не погиб народ,
Нам одна лишь идея по сердцу, что к Победе нас приведёт.
Возвращайся, страна огромная! Все народы твои – с тобой,
Не убить нашу дружбу кровную – ни предательством, ни войной.
Будем честны, и будем искренни, и, как прежде, пойдём вперёд!
Возвращайся, генералиссимус: от позора устал народ!
2013
Новелла Матвеева
РАЗГУЛ
Затвердили: «Сталин… Сталин…» Хитрый сброд нечист и мелок:
Он под Сталина подставил много собственных проделок.
Кто бы как вождя ни понял, – на Руси не он гапонил.
И не с ним (хорьки проекта) уговаривались те, кто
Пытки тайно узаконил.
Мы в предателях увязли; их – уж вон какая сила!
Но откуда же вы взяли, что при нём их меньше было?
Не вчера взвились их своры! Не вчера – в переговоры
С чёрным Воландом пустились… Диво ли, что их терроры
Против них оборотились?
Их деяний, слишком гнусных, не оправдывайте, детки.
Ан неймётся снять вину с них? Это ж были ВАШИ ПРЕДКИ!
Из коллекции Якиров, Тухачевских… Им подобных…
Отчего загинул Киров? Не от их ли козней злобных!
Не проскакивайте мимо; умилительное – рядом;
Разве Горького Максима не они убили ядом,
А Есенина – забили?
Тут кошмар да на кошмаре… Сталин? Дело глубже. Старе.
А как сил-то накопили, – не они ль вождя гнобили,
Чтоб задумался о каре?
Осади назад, вонючки! Оскользнётесь на развилке!
Доведут же вас «до ручки» ваши адские дразнилки!
Нет-с. Не чешут и в затылке. Разгулялась мариула –
Навлекла на табор горе! И, – как следствие разгула, –
Кара. Грянувшая вскоре.
Плачут нажранные рожи, что безвинно сгинул кто-то…
Плачьте, дети: – это тоже ваших родичей работа!
Тех, кто в кайфе угорелом, завладел наганным делом.
Чьих садизмов личных залежь на Империю не свалишь.
Тех, кто нам готовил «счастье», расписавшись так знакомо
На «обломках самовластья» и… Ипатьевского дома.
2014г.
Юнна Мориц
КТО ХУЖЕ – ГИТЛЕР ИЛИ СТАЛИН?
Когда бы жили вы в Европе при Геббельсе и Риббентропе,
Где европейского еврея швыряли в печку, небо грея, –
Тогда бы спорить вы не стали: кто хуже – Гитлер или Сталин?
Когда бы жили вы в Европе при Геббельсе и Риббентропе,
Где европейские фашисты пушисты были и душисты,
На мыловарне, где зверея, варили мыло из еврея, –
Тогда бы спорить вы не стали: кто хуже – Гитлер или Сталин?
Зато хозяйства корифеи прозрели (в том числе евреи),
Что Гитлер, мыслящий злодейски, хозяйство вёл по-европейски,
А Сталин вёл по-азиатски, отстав от европейцев адски.
Кто хуже – Гитлер или Сталин, который был опьедестален
И зверски выиграл войну, спася от Гитлера страну?..
Но, блям, хозяйства корифеи прозрели (в том числе евреи), –
Что Гитлер, победив злодейски, хозяйство вёл бы европейски!..
2012
Юнна Мориц
БИБЛИЯ БАБЛА
Сколько можно праздновать этот День Победы?.. Не пора ли праздновать, братцы, День Бабла?
Не было Победы, были только беды, сталинские бреды, зверские дела.
Если бы Россию грохнули фашисты, навели порядок, распустив ГУЛАГ,
Мы, как европейцы, были бы душисты, реял бы над нами европейский флаг.
Пусть Победа наша никого не дразнит, – вырвем эту гадость, братцы, из мозгов!
Не было Победы, был семейный праздник, просто вечеринка!.. Никаких врагов
Не было в помине!.. Просто наши деды были сталинисты, веря подлецу.
Только им и нужен этот День Победы, чтобы орденами брякать на плацу.
Деды вымирают – в год по двадцать тысяч, а когда последний рухнет в паралич,
Надо его, братцы, всенародно высечь за позор Победы, за Победы дичь!
Не было Победы, были только беды, сталинские бреды, зверские дела.
Сталин нам подсунул Библию Победы – Эту «гадость»! – вместо Библии Бабла.
2011
Новелла Матвеева
КОНТРА
Бывало всякое… Сегодня ж – на ловкачей дивись, Фемида:
Для них предательство – всего лишь «одно из мнений» индивида!
Брависсимо! Гляди, как ловко: предательство – всего лишь «мненье»!
Измена – «выбор точки зренья»! Вредительство – «талант, сноровка»!..
А впрочем, радиоэлита на стороне врага – открыто;
Всё меньше игр двойного спорта. Скажите ж мне: с какой печали
Их «оппозицией» прозвали? Не оппозиция, а КОНТРА!
2011
Новелла Матвеева
«СВОБОДОЛЮБЦЫ»
Что там злодеи, что там душегубцы, когда имеются… «свободолюбцы»?!
Макбет? Бог с ним! Макбетиха? Бог с ней! «Свободолюбцы» будут пострашней.
«Свободолюбцы» порицают казни. Они и так добьют, кого хотят.
Милошевича там… Или Хусейна… Или внучат Каддафи – арапчат…
Пуская слух, что монстра нет опасней арабов, сербов, русских и других –
«Свободолюбцы» очень любят казни. Желают казней. И свершают их.
Уж будто бы они «не замечают», что неугодных – САМИ назначают
«ДИКТАТОРАМИ»? Сами окрестят – и сами ж расказня́т, кого хотят!
А расказнят за то, что окрестили «диктаторами»… Дальше – в том же штиле
Зане – таков их собственный диктат. Той фразы вроде радовались блеску,
Что «высказаться вправе даже враг». Но впопыхах забили Чаушеску,
Чтоб высказаться не успел никак.
«Свободолюбцы» над порабощеньем народов размышляют круглый год.
«Свободолюбцы» смотрят с восхищеньем, как чья-то кровь по лезвию течёт.
2011
Владимир Александров
АНТИСОВЕТЧИКАМ-ДЕМОКРАТАМ
Хорошо быть идиотом, ничего «не понимать»:
Почему страна в разрухе и с колен не может встать,
Чем живут другие люди, кое-как сводя концы,
Как устроили всё в мире кукловоды-подлецы.
Что и сам ты вроде куклы в ловких шулерских руках,
Что ты – плод манипуляций всех держащих в дураках.
Потому тебе и благо жить с ворьём, жизнь прожигать,
Оставаясь глупой куклой, кукловодам потакать.
2019
Владимир Межевитин
Могила Сталина у Кремлёвской стены всегда усыпана в цветах, в День Рождения!